Смертники доброй воли (СИ)

— Не переживай ты так, — участливо проговорил он, и рыжеволосый хорон вскинул на него горящие скепсисом глаза. — Всё образуется. Мне ли не знать, что такое вечно биться в закрытую дверь. Но за тебя хотя бы есть кому вступиться. Мой отец слушает только себя.

— Если ты не заметил, — фыркнул Джей, — Рэкс тоже слушает только себя. И что-то мне подсказывает, что проблемы с сыном у него начались именно из-за этого… А тебя что, за кофе послали?

— Я бы сказал, отослали. А тебя забрали из стажёров?

— Понизили на уровень. Стажёры — само собой, — Джей с чувством отхлебнул кофе. — Но злюсь я почему-то не на Адамаса.

— Да я тоже. Эти двое — упёртые бараны, ничего не поделаешь. Я думаю, ты ещё реабилитируешься. И не с помощью Рафаэля, а сам, — Бельфегор ободрительно хлопнул Джея по плечу. — Ты удивительной выдержки человек. Там, в лесу, я едва сдержался, чтобы Адамаса не прибить за содеянное, а ты с ним вместе обедаешь.

Хорон в ответ только улыбнулся и обратно погрузился в себя. Подхватив кофе, Бельфегор попрощался и пошёл к отцу. В комнате Миа и Сати уже было тихо, а дверь плотно закрыта — значит, Рэкс успел уйти.

Выйдя на улицу, Бельфегор убедился, что его отца также след простыл. Он остался стоять на веранде, попивая кофе и решая, где лучше всего выловить его, чтобы наконец нормально пообщаться, и стоит ли вообще тратить на это силы. Его отшили уже дважды — с Аспитиса станется избегать разговора вплоть до отъезда.

Может, лучше расспросить об этом Энгельберта? Как его наставник и человек, фактически заменивший отца, он не сможет отказать.

* * *

Всё время с ночи Кристиан не то чтобы прятался, его просто подчёркнуто не замечали — и он умело этим пользовался. На базу он попал примерно в то же время, что и последние курсанты, отставшие или намеренно подзадержавшиеся, пока старшие сгоняли остальных, почти сразу узнал, что Адамаса вовремя остановили, что успокаивать Сати взялась Миа, а Беккер в реанимации, — и с этого же момента каждый обитатель мужского барака предпочёл сделать вид, что Кристиана не существует. Спасибо, как говорится, и на этом: хорон резонно опасался, что за случившееся негодование будут вымещать на нём за неимением истинного виновника.

Ну а к игнорированию ему было не привыкать: рядом с Адамасом все и всегда обращали внимание только на него, хотя по внешним данным Кристиан ощутимо выигрывал. В свете произошедшего лучше было лишний раз не отсвечивать — по крайней мере, пока не приедет дядя — и, дайте ангелы, чтобы не с отцом на пару. Большую часть времени Кристиан до его приезда провёл в бараке, отлучившись разве что в уборную да столовую — занятий в первый день нового года после таких потрясений, конечно же, не было. Потом, когда сообщили, что Рэкс на подъезде, а Аспитис из-за этого даже не успел переговорить с Эрихом, Кристиан вылез на свет божий и присоединился к толпе со стороны МИЦа, встав так, чтобы меньше всего бросаться в глаза.

Его всё ещё потрясывало, но, раз за столько часов никто так и не пришёл к нему с обвинениями, ни Адамас, ни Сати не упомянули о его участии в инциденте. Окончательно Кристиана отпустило, когда он увидел, что дядя прибыл без своего брата рядом, — значит, тот странный аурис из бара оказался прав и его пронесло. Кристиан, наблюдая за тем, как Рэкс даёт оплеуху сыну на глазах у всех собравшихся, а Аспитис, также при всех, раскрывает их главный секрет, всё пытался вспомнить хоть какие-то подробности о незнакомце из бара, но, кроме имени, в памяти не всплывало ровным счётом ничего. Волшебные таблетки? Может, там было что-то ещё, о чём он забыл благодаря этому инновационному «антиопьянину»? Да и зачем Борхерту понадобился его номер сотового?..

Как только все начали разбредаться, Кристиан тоже ушёл — подальше от здания администрации, чтобы не навлечь случайно гнев Рэкса или, например, Рафаэля: с них станется при виде него высказать, почему он не уследил за братом. Почти все курсанты набились в комнату отдыха, чтобы обсудить то, чему стали свидетелями на дороге, потому у жилых бараков было тихо и спокойно. Кристиан уже миновал, кажется, пустой, с дверью нараспашку, барак Бельфегора и завернул за угол, к входу курсантского, когда именно оттуда послышались голоса, и он осторожно выглянул из-за стены строения.

Из барака как раз выходил тот самый светловолосый вельк, кто стоял по правую руку от Мессии на встрече с Рэксом, а следом, определённо разъярённый, спешил Бельфегор.

— Стой, Энгельберт! — крикнул он, и вельк, изобразив лицом смирение, немедленно остановился на последней ступеньке. — Ты, так же как мой отец, будешь молчать до последнего? Что за страшные тайны, чёрт подери? Гриф «Сверхсекретно»?!

— Давай ты просто успокоишься, Бэл, — Энгельберт повернулся к нему, выставляя ладони с длинными тонкими пальцами. — Я вроде сказал, что…

— Что? Что сказал? Вот именно, ты ничего не сказал! — Бельфегор обвиняюще вытянул руку, указывая куда-то в сторону дороги. — С ним мне давно всё понятно, но ты-то!.. Мне нужен всего один ответ на один вопрос: зачем я тут сижу! Что в этом такого?