Смертники доброй воли

Коридор от лифта закончился за первым же поворотом — наглухо закрытой дверью. Подходя, Адамас уже достал дешифратор, хотя и сомневался, что от него в таких странных и явно секретных помещениях будет толк, однако он даже не понадобился: дверь оказалась незапертой, стоило только на пробу чуть толкнуть её. Начался ещё один, на этот раз очень длинный коридор с одинаковыми железными дверьми с небольшими окошками по обе стороны, тоже без единой живой души и звука, с ровным мертвенным светом ламп на невысоком потолке. Тут вряд ли имелось что-то интересное, но было бы забавно осесть где-нибудь в подобном месте, чтобы отец потом сбился с ног, разыскивая его, и потому Адамас дошёл до конца коридора, повернул в единственном доступном направлении — налево (правый ход перегораживала неоткрывавшаяся дверь без намёка на сканер), — там опять повернул, для разнообразия направо, — и вышел в куда более просторное помещение, противоположную сторону которого занимали определённо тюремные камеры с решётками — и в одной из них сидели люди.

Более того, с другого конца помещения к этой камере торопливо шёл уже знакомый Адамасу персонаж — главный безопасник ГШР и хозяин супердешифратора Кит Гасспаров. В этом коридорчике хорон был как на ладони, а послушать, о чём Кит будет разговаривать с заключёнными, хотелось очень, поэтому Адамас молнией метнулся за стоящий у ближайшей к нему стене стол со стулом и выключенным моноблоком, наверняка принадлежавший почему-то отсутствовавшему охраннику, и в следующий раз выглянул уже оттуда.

Кит в два щелчка отпер камеру и шагнул внутрь. Адамас различил, что оба пленника сидели в наручниках и дополнительных кандалах на щиколотках, цепочки от которых уходили в пол, причём тот, более удалённый от решётки, к которому приблизился сильвис, кажется, за пояс был прикован ещё и к стене. Кит сделал какое-то движение руками — и заключённый дёрнулся, будто ловя что-то в воздухе.

— Развлекайтесь, — тихо сказал Кит. — Командир на подходе.

Он вышел из камеры, закрывая за собой дверь, и поспешил обратно, а ничего не понявший Адамас смог наконец нормально рассмотреть заключённых. Близко сидящий к решётке был в чёрной форме с заметной буквой «М» на рукаве, ярко-алого цвета, голову он откинул на стену — на смуглом виске виднелась запёкшаяся ссадина, блестящие чёрные волосы рядом слиплись от крови. По профилю Адамас понял, что это хорон, лет сорока, — судя по то и дело раздувающимся ноздрям, дышал он тяжело и с усилием, и, осознав это, Адамас получше присмотрелся к его форме: так и есть, на груди она вся была в крови.

Второй заключённый выглядел не лучше: у тераса примерно возраста хорона лицо было землистым, а над левой бровью свисал лоскут кожи, открывавший кровоточащую на лбу рану. Вся видная голая кожа — на лице, руках — была в крови, но, раз он отреагировал на Кита, значит, чувствовал себя более-менее приемлемо. Уж не… Аспитис и Цезарь ли это, из-за которых сейчас сходит с ума ГШР?..

Оторопев от этой догадки, Адамас вздрогнул, когда совсем близко от него, на этот раз справа, с лязгом открылась не видная с его места дверь. Это просто обязан был быть Рэкс — по всем законам удивительных совпадений, — но напротив камеры остановился совсем другой хорон, и его Адамас определил сразу, благо что его фото совсем недавно видел у отца в кабинете. Президент ГШР Эдриан Пикеров.

— Приветствую, брат, — с каким-то тайным смыслом поздоровался беловолосый хорон, выглядевший в сравнении с Аспитисом стариком. — Сколько лет-то уже не виделись? Двадцать восемь, если не ошибаюсь?

— Даже жаль, что нарушилась столь славная традиция, — со слабой улыбкой отозвался Мессия, и Эдриан распахнул дверь его камеры, делая ещё шаг, чтобы оказаться чётко напротив него. Аспитис вдруг встал — они были почти одного роста, только один солдат, пусть и ослабленный тяжёлой раной, а второй — просто высохший старик. Адамас припомнил цифры: Эдриану в этом году ровно шестьдесят, а Аспитису пятьдесят пять, невозможно, чтобы они настолько разнились во внешности.

— Всё когда-то прерывается, — со смешком заметил Эдриан. — Сегодня к традиции добавится и твоя жизнь, дорогой брат. Я многое сделал, чтобы твой вечный защитник Страхов дал нам эти пять минут побыть наедине, жаль, его прихода ты уже не увидишь.

— Ты собрался убить меня? — хмыкнул Аспитис. — Во мне уже три пули, а я всё ещё с тобой разговариваю. Хочешь добавить? А дыра в груди в связи с твоим визитом не будет выглядеть подозрительно?

Цезарь за Эдрианом дёрнулся, звякнув наручниками, и беловолосый — или уже седой? — хорон презрительно фыркнул.

— Я не ношу при себе огнестрельного оружия, я управленец, а не солдафон, как ты. Я вижу в твоей груди два металлических осколка, третий там будет к месту. Ну а до сердца он дошёл — вот же совпадение, — когда ты встал, чтобы поприветствовать меня…