Смертные души

— Вы не дали мне закончить, — вкрадчиво произнёс архивариус. — Как я уже сказал, и ошибочно посчитал этот вопрос исчерпанным, огнестрельное оружие создать невозможно. За сим предлагаю закрыть данную тему. Однако, — поднял он указательный палец, сигнализируя о важности момента, — среди вас есть храмовник, — указующий перст направился в сторону Олега. — Да, конечно, он не наделён саном и не прошёл посвящение. Но если прочитанное мною об очищении души Освальда верно, я возьму на себя смелость утверждать, что перед нами носитель великого дара!

— Прекрасно, — вяло поаплодировал Дик. — Но как это связано с нашими никчёмными навыками?

— Напрямую. Видите ли, очищение души — это, своего рода, дело, схожее с искусством ювелира. Точнее даже огранщика. Представьте себе, что душа — драгоценный камень. В своём первозданном виде он довольно неказист. Да, в нем больше карат, чем станет после обработки, но в таком виде ему не место на пальце знатной дамы, или в эфесе рыцарского меча. Нужно убрать лишнее. Посредственный огранщик сточит добрую половину камня, придавая ему сверкающие плоскости. Мастер же распорядится материалом с большим умом и рачительностью. Да, граней и плоскостей понадобится больше, что куда сложнее. Но в результате… — де Блуа покивал, таинственно улыбаясь. — Душа — это драгоценный камень в руках храмовника. Он может отсечь от неё столько, колько необходимо для подавления ненужных воспоминаний, переживаний, чувств умершего, и сохранить при этом не только животворящую суть, но и жизненный опыт, накопленный годами.

— Вы хотите сказать, что я могу вместе с душой поглощать чужие знания? — с сомнением поинтересовался Олег.

— Это доступно очень немногим. Но если ваш дар окажется столь велик… Прошу меня простить, — спохватился архивариус, словно вспомнив о чём-то важном. — Я на минуту, — и выбежал за дверь.

— Звучит многообещающе, — нарушил молчание Ларс. — Да?

— Не доверяю я этому прохвосту, — покачал головой Миллер. — Никто не станет рисковать шеей без выгоды для себя. Он и половины нам не договаривает. И эта херня с душами… Катарина говорила, они с ума сводят. Потеря личности и всё такое…

— Пока он единственный, кто не хватался за оружие, или не пытался сожрать нас, — напомнил Олег. — Да, это не повод безоговорочно ему верить. Но выслушать и попытаться извлечь пользу стоит.

— Простите, что заставил ждать, — влетел в обеденную залу де Блуа и без лишних предисловий выложил на стол перед Олегом две сферы, величиной с ноготь большого пальца. — Это неочищенные души, — пояснил он. — Та, что совсем чёрная, принадлежала убийце из Оксенбурга. Его казнили прошлой зимой. Говорят, зарезал не меньше семнадцати человек, в том числе троих стражников на посту. А в тюрьме перегрыз горло сокамернику, за то, что храпел во сне. Вторая, — указал де Блуа на сферу, чуть отливающую лиловым, — осталась от некой Марии Дюпон, так же известной, как линтонская отравительница. Якобы подмешала яд в суп, который сама и готовила для семейства де Вальди, будучи их кухаркой. Жертвами стали глава семейства, его супруга, кузина, племянник по линии сестры, а так же четверо малолетних детей. Доказательства причастности Марии Дюпон к тому преступлению были весьма сомнительными, однако, её всё же повесили весной этого года.

— Зачем вы мне это рассказываете? — спросил Олег, глядя на искрящиеся тёмные сферы.

— Вы должны выбрать. Какая душа больше подойдёт для нашего эксперимента? Убийца, — указал он на сферу с лиловыми отливами, — или кухарка, — перевёл он палец на чёрную.

— Погодите, в прошлый раз вы говорили, что чёрная принадлежала убийце.

— В самом деле? Должно быть ошибся.

— А может, вы сейчас ошибаетесь?

— М-м… Я не уверен.

— Чудесно.

— В любом случае, другого материала у меня нет, и раздобыть что-то будет крайне проблематично. Вы должны выбрать из имеющегося.

— И что потом?

— Зависит от вас.

— Как я узнаю, что отсечь, а что оставить?

— У меня подобного дара нет, — пожал архивариус плечами, — но я слышал, что всё происходит интуитивно. Ваша собственная душа подскажет, что для неё лишнее.

— Просто, не люблю сюрпризы, — поднёс Олег дрожащие от волнения пальцы к сферам.

Лёгкое покалывание тронуло кожу. Над чёрной душой оно ощущалось чуть слабее, чем над лиловой, от которой, к тому же, исходила плохо выразимая на уровне привычных чувств, но вполне различимая энергия, пугающая и гнусная. Олег сделал выбор: — Эта, — взял он чёрную горошину.

— Что ж, пора узнать свои возможности, друг мой, — коснулся его плеча архивариус. — Пора…

Вихрь стремительно сменяющихся чувств, картин, голосов и переживаний захлестнул Олега. Лица, сцены и слова понеслись нескончаемым потоком. Всё то, что раньше он, не раздумывая, отбрасывал, теперь требовало более тщательного подхода.