Смертные машины

Правда, когда Том наконец добрался до склада, ему открылась более обнадеживающая картина. В Солтхуке не было ни музея, ни библиотеки, а то немногое, что удалось спасти из городских антикварных лавок, уже начали упаковывать в ящики для отправки на Второй ярус. Если повезет, работа закончится рано и можно будет еще застать кусочек праздника! Интересно, кто из гильдейцев сегодня здесь за главного? Если старый Аркенгарт или доктор Веймут – тогда дело плохо. Они всегда заставляют отдежурить до конца смены, и не важно, есть тебе чем заняться или нет. А вот если Потти Пьютертайд или мисс Плим, то могут и отпустить…

Но, подходя к конторе управляющего, Том понял, что сегодня в Брюхе дежурит кто-то намного выше рангом. У конторы стоял блестящий черный «жук» с эмблемой гильдии на капоте – слишком шикарная машинка для рядовых историков. Рядом стояли двое в ливреях, какие носила обслуга высших чинов гильдии. Несмотря на роскошную одежду, вид у них был бандитский. Том сразу узнал этих типов: Пьюси и Генч, бывшие воздушные пираты. Они перековались и вот уже двадцать лет верно служили Главному историку. Когда он отправлялся в экспедиции, они пилотировали его дирижабль «Лифт на тринадцатый этаж»[1]. «Валентайн здесь!» – подумал Том, пробегая мимо и стараясь не слишком таращиться.

Таддеус Валентайн был для Тома кумиром. Бывший кладоискатель сумел стать самым известным лондонским археологом и главой Гильдии историков, к возмущению и зависти таких людей, как Чадли Помрой. Том повесил его фотографию на стену над своей койкой и столько раз читал и перечитывал его книги, что выучил их наизусть: «Приключения практикующего историка» и «Покинутая Америка. Через Мертвый континент с ружьем, фотоаппаратом и дирижаблем». А как Том гордился, когда в двенадцать лет получил из рук Валентайна, приехавшего награждать учеников по случаю окончания учебного года, приз за сочинение о распознавании поддельных древностей! Он до сих пор помнил каждое слово великого человека. «Ученики, помните: мы, историки, – важнейшая гильдия Лондона! Мы не зарабатываем много денег, как купцы, но мы создаем куда бо́льшую ценность – знания. Мы не определяем курс города, как навигаторы, но что делали бы навигаторы без сохраненных нами древних карт и таблиц? Что касается инженеров, достаточно вспомнить, что все их машины разработаны на основе предметов олд-тека, высоких технологий древности, которые были найдены нашими археологами и хранятся в наших музеях».

Том в ответ еле-еле промямлил: «Спасибо, сэр» – и поскорее вернулся на свое место. Ему и в голову не могло прийти, что Валентайн его запомнит. Но когда он заглянул в контору, великий человек улыбнулся, подняв голову от бумаг.

– Нэтсуорти, я не ошибаюсь? Ученик, умеющий с блеском распознавать подделки? Придется мне сегодня поостеречься, как бы ты меня не разоблачил!

Простенькая шутка вмиг разбила неловкость, неизбежную между учеником и старшим гильдейцем. Том сразу успокоился, перестал топтаться на пороге и прошел внутрь, протягивая записку от Чадли Помроя.

Валентайн, встав из-за стола, шагнул ему навстречу. Высокий красавец лет под сорок, с густой гривой черных, чуть тронутых сединой волос и аккуратной черной бородкой. Серые глаза – глаза моряка – искрились весельем, а третий глаз на лбу, метка Гильдии историков – синий глаз, обращенный в прошлое, – словно подмигивал, когда Валентайн иронически выгибал бровь.

– Подрался, вот как? Что же такого сделал ученик Меллифант, чтобы заслужить синяк под глазом?

– Он говорил гадости про моих родителей, сэр, – тихо ответил Том.

– Понятно. – Исследователь кивнул, внимательно наблюдая за Томом.

Ругать его он не стал. Вместо этого спросил:

– Ты – сын Дэвида и Ребекки Нэтсуорти?

– Да, сэр. Но когда случился Большой Крен, мне было всего шесть… Я их почти не помню.

Валентайн снова кивнул. Глаза у него были добрые и печальные.

– Они были хорошими историками, Томас. Надеюсь, ты пойдешь по их стопам.

– О да, сэр! – воскликнул Том. – То есть… Я тоже надеюсь!

Его родители погибли, когда часть Чипсайда рухнула на нижний ярус. До сих пор никто о них не говорил хорошего слова. У Тома слезы навернулись на глаза. Он чувствовал, что Валентайну можно рассказать все, что угодно. Он хотел уже сказать, как скучает по маме с папой и как тосклива жизнь ученика третьего ранга, но тут в контору вошел волк.

Очень большой белый волк появился из двери в кладовую и, едва увидел Тома, бросился к нему, оскалив желтоватые клыки.

– А-а-а! – завопил Том, вскакивая на стул. – Волк!

– Ой, веди себя прилично! – раздался девчачий голос, и вслед за тем сама девушка появилась в комнате.

Она склонилась над зверем и пощекотала мягкий белый мех у него под подбородком. Свирепые янтарные глаза блаженно сощурились, а хвост с шорохом прошелся по ее коленям.

– Не беспокойтесь, – засмеялась девушка. – Он просто ягненочек! То есть на самом деле он, конечно, волк, но смирный, как ягненок.

– Том, – сказал Валентайн, весело блестя глазами, – познакомься, это моя дочь Кэтрин и Собака.

– Собака?