Смертный ангел (СИ)

Племя обсидиановых великанов было любимым детищем темных богов. Наполовину выше любого из смертных, иногда и больше, они отличались невиданной физической силой, однако не превосходившей их злобу, а также отсутствием частых рассуждений, что редко найдешь даже среди гоблинов и троллей. Обсидиановые великаны бросались в драку при первой же возможности. Ежели таковая отсутствовала, весь их убогий ум искал повод разбить кому-нибудь голову. Весьма многочисленные в первые века Эпохи, великаны, ничем не отличимые от людей, кроме роста, безобразного лица и скудости на плечах, практически исчезли с Кириана к концу пятого столетия. Они пали числом и раздробились на карликовые кланы, которые истребились соседями или растворились в других варварских, обычно воинственных, народах людей или гоблинов. Изредка нет-нет да и пробивалась кровь великанов в новорожденном, и вырастал на радость кровожадному роду-племени собственный обсидиановый великан.

Об этом Березин узнал позднее, а сейчас с изумлением и тревогой следил за ратоборцем Кзаркхмета. Великан осадил своего коня и выбросил вперед длинное копье, грозя им росмальцу. В стане гоблинов и степняков поднялся восторженный визг, загремели барабаны и завыли изогнутые трубы.

— Приветствуют свого, — проворчал старый казак-кличит Бобрука, такой же седой, как и орешкенский воевода.

— Наш ему вмажет, — уверенно заявил Бобрук, пытливо всматриваясь в фигуру витязя в алом плаще. Не стушевался ли при виде обсидианового великана?

Нет, хвала богине. Окольчуженная рука высоко вскинула копье. Гляди, басурманин, смерть твоя! Не на шутку разыгравшийся ветер поднял полы алого плаща параллельно земле. Витязь опустил копье и пришпорил могучего жеребца на степняка. Великан, бешено вереща, рванул навстречу росмальцу.

Руслан забыл обо всем, кроме стремящегося к развязке со свистом рассекаемого воздуха поединка. Ну же, гнедой, не споткнись! Два конника неумолимо сближались. Миг — и они сшибутся на полном скаку. Копья упрямо нацелены в грудь противника.

Все!

Копья врезались в богатырей.

Над ратью Кзаркхмета повис стон. Росмальское копье вышибло великана из седла. Булатный наконечник вонзился в смотровое отверстие лицевой маски, вмяв искореженную бронзу глубоко в плоть и вышел из затылка. Обсидиановый великан рухнул наземь, не испустив ни звука.

Щит росмальца принял чудовищный удар вражьего копья. Витязь качнулся и едва не упал, однако в седле удержался. Жеребец развернулся в широком полукруге и затрусил к своим под радостные крики союзников и гробовое молчание противоположного края поля. Копье великана торчало в щите, и витязь почему-то не спешил избавиться от него. Ликующий гомон вдруг оборвался и перекочевал к гоблинам и степнякам, когда богатырь в алом плаще свалился с коня. Он упал на спину, по-прежнему прикрывая грудь щитом, из которого торчало копье.

Удар великана оказался настолько силен, что копье пробило щит насквозь и не остановилось перед броней витязя. Смерть взяла обоих.

Некоторое время средь союзников царило безмолвие. Люди вокруг Руслан стояли в оцепенении, наблюдая как от обоих воинств отделились конники, чтоб забрать тела своих героев, чьи последние мгновения средь смертных навеки пребудут в песнях и легендах.

Ветер разбушевался вовсю. Верхушки деревьев раскачивались как полоумные, слух все чаще ловил ураганные завывания. Но что странно, вихренная круговерть носилась столь высоко над головами, что порывы ветра не то что земли не достигали — полотнища стягов и те едва колыхались.

Снова магия? Инопланетник поднял взор. Небо теперь уже полностью заволокло угрюмыми тучами. Сверкнуло первыми молниями.

Гоблины встретили их торжествующим ревом.

— Не к добру это, — выдавил из себя Бобрук, недобро косясь на почерневшее небо.

Березин согласно кивнул. Слишком это напоминало рассказы Свенельда о битве под стенами Куябы.

Серебряные сполохи замелькали чаще.

Под воинственные кличи армада гоблинов пришла в движение. Во второй раз за день загрохотали боевые гоблинские тамтамы, затянули кривые трубы. Оттеснив степняков назад, гоблины разделились на три части и построились тремя клиньями. Один нацелился на загорцев, другой, заметно более крупный, в центр ратей союзников, третий — на багарцев.

— Трубу зрительную! — потребовал Бобрук.

В его голосе Руслан отчетливо услышал тревогу.

— Подобного раньше не бывало, — ответил на немой вопрос коростеньского воеводы Бобрук, когда вернул кличиту трубу. — Гоблины пользуют построение. Не бог весть что, куда там даже до ополченцев, не говоря уж о гномах. Но…

Бобрук сделал многозначительную паузу.

— Раньше у них и намека на это не было. Валили скопом, напролом, а теперича, сам видишь.

Нелюди завершили с построением, однако не атаковали.

— Почему они не начинают? — Руслан озвучил то, что вертелось на уме у всех.

— Не знаю, — мрачно ответил орешкенский воевода, — но, кажется, догадываюсь.

— А гроза буде вот-вот, — к ним подъехал атаман Куранос. Кроме него около воевод теперь только кличиты. Все тысяцкие средь своих полков. — Когда моя кобыла так уши прижимает, значимо скоро зачнутся молнии.