Я неплохо знаю отца, а потому с самых первых слов «тоста» быстро смекнул: Старый Лис сваливает от греха подальше из Афин домой – в милый и благополучный дом в зеленом пригороде Парижа, подальше от ужасных убийств и не менее ужасных подозрений.
– Когда улетаешь? – не дожидаясь окончания монолога, быть может, не слишком вежливо прервал я отца.
Разумеется, он немедленно обиделся.
– Ален, мне кажется, всю жизнь я должен был быть для тебя добрым примером – вспомни, ведь я никогда никого не прерывал на полуслове, давая возможность высказаться каждому. Мне очень неприятно, что мой единственный и вполне взрослый сын…
Как хотите, но при всей моей любви и уважении к отцу желания просто поболтать у меня не было.
– Отец, я не хотел тебя обидеть, просто у меня времени в обрез, – вновь прервал я его взволнованную и, несомненно, поучительную речь. – Именно поэтому я поспешил узнать, каким рейсом ты возвращаешься сегодня в Париж – возможно, я даже смогу тебя проводить.
– Ты неисправим, увы. – Отец театрально вздохнул и наверняка горестно покачал при этом головой. – Не знаю, кто тебе мог сообщить эту информацию, но я действительно возвращаюсь в Париж сегодня. Вряд ли ты успеешь меня проводить – я уже в аэропорту, регистрация начнется через сорок минут.
Все ясно! Именно потому он и произносил патетические реплики, непринужденно сплетая из них клубок текста: до посадки – море времени, ужинай, пей и пой, сколько душе угодно!
Я хмыкнул.
– Мне сообщили мои люди – ты же знаешь, в любом городе мира у меня целая сеть агентуры, так что узнать обо всех твоих передвижениях для меня не проблема. Рад, что полиция Греции посчитала тебя абсолютно не замешанным в этом деле и даже отпустила на все четыре стороны. А ведь, сказать по правде, я бы первым делом заподозрил тебя: кому как не тебе было выгодно избавиться от Жанны, как только ты начал уставать от ее агрессивной любви и любви к дорогим подаркам.
В любое другое время после подобной тирады отец прочитал бы мне длинную суровую отповедь по поводу моих неуместных и грубоватых шуток. Но, поскольку до благополучного возвращения в Париж оставались считаные часы, он ограничился лишь суховатым тоном:
– Немедленно прекрати говорить в подобном тоне, Ален. Я не желал смерти Жанне и, между прочим, не держу зла на Елену, а потому буду рад, если она окажется невиновной. Тем более что, согласись, нам будет очень нелегко найти в Афинах человека на ее место. Что ни говори, а у Елены настоящий талант для работы в салоне!
В этом весь Жюль Муар: он, безусловно, желает благополучия всему человечеству в целом, но в первую очередь – тем конкретным особам, которые необходимы для процветания его бизнеса.
Мы обменялись с отцом парой-тройкой ничего не значащих фраз, распрощавшись до встречи в Париже.
Только я дал отбой, как мой мобильник вновь заверещал – на этот раз со мной жаждала поговорить Дина. Увидев ее имя на экране, я мгновенно ощутил чувство вины: боже мой, а ведь сегодня я с самого утра, оставив любимую девушку на допросе в полиции, ни разу не вспомнил о бедняжке! Весь день провел в делах и заботах самочинного следствия. Наверное, поэтому, когда я ответил, приветствуя Дину, в моем голосе прозвучали нотки раскаяния.
– Привет, моя дорогая Дина! Каюсь и винюсь, что с утра тебе не позвонил: мне потребовалось срочно выехать в один город, расскажу тебе обо всем чуть позже. Скажи, ты меня простила?
Этому приему обучил меня сто лет назад один мой приятель: кайся, винись, пой мадригалы, не оставляя и малейшей паузы для того, чтобы подруга начала читать тебе нотации. Прием сработал на «отлично».
– Ничего страшного, – немного печальным голоском отозвалась Дина. – Я все понимаю. Быть может, я сама виновата, ведь я вполне могла тебе позвонить или просто постучать в дверь твоего номера. Но я сделала глупость: решила не звонить тебе и не стучать, пока ты сам обо мне не вспомнишь.
Тут она столь выразительно вздохнула, что я не выдержал и вновь «включил» тон раскаяния.
– А я, негодяй, так о тебе и не вспомнил! Еще раз прости, дорогая. Расскажи, как прошел допрос в полиции?
Она осторожно кашлянула.
– М-м-м… Может, нам встретиться и где-нибудь перекусить, а заодно обменяться новостями?
Сами понимаете, к этому времени я благополучно поужинал, так что мне, по греческой традиции, оставалось лишь перейти из таверны в кафе, чтобы спокойно завершить прием пищи чашечкой кофе.
Я постарался вздохнуть как можно более горестно, заранее извиняясь за все свои грехи перед бедняжкой Диной.
– Дина, дорогая, прости, но сейчас я никак не могу тебя обнять – мне срочно необходимо ехать в аэропорт провожать отца. Давай встретимся через пару часиков. Как ты на это смотришь?
Разумеется, она смотрела на это косо – по всей видимости, решившись наконец мне позвонить, девушка мечтала увидеть меня немедленно, а вместо этого получила отсрочку свидания на пару часиков. Вот так и проходит великая бурная любовь, уступая место прозе бытия.