Смертный приговор

– Доктора Лазло здесь нет.

– Если его отпустили из следственного изолятора под залог, я задаюсь вопросом, почему он первым делом не отправился домой? Где бы он мог быть?

Хаузер пожал плечами.

– Во время обыска вы не нашли никакого обвинительного материала на компьютерах?

– Ничего, – ответил Хаузер. – Два системных блока, два ноутбука, один айпад и три смартфона. На всех находились только материалы адвокатской конторы Лазло.

Криминалисты сняли рамы со стен. На их месте остались четырехугольники, отличающиеся по цвету от остальной стены. Картины не могли висеть здесь долго. Возможно, года два. За это время неоновый свет обесцветил краску. Согласно примечаниям в материалах дела, хромированные рамы с татуированными кусками кожи находились уже в судебно-медицинской лаборатории.

– Вопрос, на который мы до сих пор не нашли ответа, гласит: как доктор Лазло сумел связаться с Кларой? – сказал Хаузер.

Снейдер закрыл глаза и вызвал в памяти фотографии рисунков. Он мысленно разместил обрамленные куски кожи на голой стене и получил общую картину.

Неожиданно в замке наверху провернулся ключ. Входная дверь открылась и тут же снова захлопнулась. Потом кто-то, стуча подбитыми ботинками, спустился по лестнице и положил портфель на стул. Сложив перед собой руки, доктор Лазло встал рядом со Снейдером. Он был одет в дизайнерский костюм и благоухал дорогим одеколоном. Вместе они рассматривали картины на стенах.

– Фантастика, не правда ли?

– Определенно, но разве это не грустный момент, когда вам приходилось снимать кожу с тела?

– Конечно, но к тому времени у меня в работе была уже следующая картина.

– Вы наслаждались этим каждый раз, сколько было возможно, верно?

– Конечно. Такое делают не каждый день.

– Всего восемь раз.

– Семь! Существует еще одна работа, которой нет в моей коллекции.

– Ее вы тоже хотите заполучить?

– Вы вообще меня слушаете?

Снейдер открыл глаза.

– Я думаю, что где-то в этом доме должен быть компьютер, с которого Лазло отвечал на фейковые мейлы Клары, потому что IP-адрес привел все-таки к этой вилле.

– Это так, но мы его не нашли.

– Однако это не значит, что его не существует. К тому же Лазло должен был где-то спрятать трупы остальных четырех девочек.

– Как только в нашем распоряжении появится больше людей, мы с собаками-ищейками начнем прочесывать лес за домом.

Интуиция подсказывала Снейдеру, что можно не трудиться понапрасну, а лучше сразу с ордером обыскать участок Лазло. Он достал пистолет из кобуры и принялся стволом простукивать стену.

– Если вы ищете еще одно помещение, забудьте об этом. Мы уже пытались и ничего не нашли.

– Люди, как Лазло, одержимы идеей преддверия Ада, – объяснил Снейдер, продолжая систематически стучать по стене. – Данная комната со всеми ее великолепными экспонатами, над которыми он трудился много лет, символизирует для него это преддверие Ада. Возможно, настоящий Ад находится за стеной.

Снейдер взглянул на потолок. Никаких детекторов дыма. Он зажег сигарету и продолжил.

– Господи, вы курите травку? – возмутился Хаузер.

– Вы можете хоть на секунду закрыть рот? – прошепелявил Снейдер с сигаретой в уголке рта.

Эта комната была Чистилищем Данте. Снейдер не сомневался. Настоящий Ад должен был находиться за стеной.

Или внизу!

Снейдер опустился на колени, пополз по полу, постукивая по кафельным плитам.

– Вы ведь не думаете всерьез, что под этим подвалом находится еще один?

Внезапно в центре раздался глухой звук. Снейдер постучал еще раз по плиткам.

Бум… Бум… Дзинь!

– Посмотрите сюда! – крикнул он и пальцем указал на два места. – Похоже, здесь были установлены вакуумные присоски. Я, правда, не вижу шва, но нам нужна стамеска.

Хаузер тоже опустился на колени и пощупал черные плитки.

– В гараже мы нашли два вантуза размером с тарелку. Диаметр, наверное, подойдет.

Когда Хаузер принес вантузы из гаража, они накрыли ими кафель и подняли одну плиту из пола.

– С ума сойти можно. – Хаузер уставился в дыру метр на метр.

Края совпадали миллиметр в миллиметр, так что отверстие закрывалось бесшовно. В шахту вела деревянная лесенка. Потолочный свет проникал на два метра вглубь, где отражался от кроваво-красного пола.