Смертный приговор

На весь двор в ту апрельскую ночь прозвучало "пошел!". Это слово было противным, Гиджбасар слышал его всю жизнь, но теперь оно прозвучало для Гиджбасара так по-родственному, что в задыхающемся и гаснущем мозгу пса появилась надежда. А большая картофелина, с силой запущенная с высокого этажа, попала Черному псу в бок, и разрывающийся от злобы Черный пес, выпустив глотку Гиджбасара, поднял морду вверх и басом, сердито залаял в сторону балкона. С балкона бросили вторую картофелину, и хотя она в Черного пса не попала, он взъярился еще сильней, залаял еще громче и яростнее.

Как видно, опять забили гол, и все большое здание радостно вскричало, и лай Черного пса смешался с криком дома.

А Гиджбасар, выбежав со двора со скоростью, которую подогревал страх, уже пересекал широкий проспект. Водители жали на тормоза, чтобы не задавить пса, из шеи которого текла кровь и который задыхаясь бежал, не обращая внимания на машины, устрашающий скрежет тормозов еще сильнее подгонял Гиджбасара, и наконец, перебежав проспект, он оказался на бульваре, кинулся в густые заросли маслин и, на миг остановившись, глубоко дыша, оглянулся на большой дом. Молодой, здоровый Черный пес не появлялся, будто широкий проспект был никогда в жизни не виданной Гиджбасаром бурной рекой и Гиджбасар, переплыв реку, спасся, а Черный пес остался на том берегу, бурная река - быстро мчавшиеся машины - избавила Гиджбасара от жуткого страха и теперь охраняла Гиджбасара.

Бульвар был абсолютно пуст, и море было в черной-пречерной мгле, и одиночество тянущегося насколько хватит глаз простора принесло еще больше печали Гиджбасару, и пес у того же куста опустился на землю.

Гиджбасар чувствовал теплоту крови, текущей из шеи, рана пульсировала. Спереди ветер не дул, слышался спокойный гул моря. Сзади - по ту сторону маслиновой рощицы, на проспекте, слышался шум машин, их свет, пробиваясь сквозь заросли маслин, слабо освещал место под кустом. От асфальта на бульваре запах машин не доносился, да Гиджбасар был не в том состоянии, чтобы еще к чему-то принюхиваться, во всем теле пса было такое бессилие, такая боль, что они пересиливали беспокойство и страх перед машинами...

И теперь открывалось ярко-красное утро...

Гиджбасар понимал, что надо вставать, надо искать спокойное местечко, искать еду, но не вставал, положив морду на передние лапы, сонными черными глазами так и смотрел на красноту. Гиджбасар хотел хотя бы повернуть голову назад, посмотреть на большой дом, потому что всю ночь страх перед Черным псом был внутри Гиджбасара, ведь тот здоровый, молодой, сильный пес мог прийти сюда, мог найти Гиджбасара здесь, но Гиджбасар не поворачивал голову малейшее движение распространяло боль из шеи по всему телу.

Отведя глаза от той красноты, пес, не шевельнувшись, посмотрел в сторону нагорной части Баку, туда, где должно было быть кладбище Тюлкю Гельди. Некоторое время смотрел туда, и в глазах пса, смотрящего в сторону кладбища Тюлкю Гельди, было полное безразличие... Вдруг уши Гиджбасара встали торчком, пес услышал машину, внезапно въехавшую на бульвар ранним утром, и почуял запах колес, бензина, железа - и Гиджбасара охватило беспокойство.

Начавшая работу ранним утром машина-фургон бакинского санитарного управления, въехав на приморский бульвар, остановилась около спящего еще фонтана, и двое в белых халатах, выйдя из машины, стали оглядываться по сторонам. Водитель, прижавшись грудью к рулю, потянулся и зевая проворчал:

- В такое время и собаки спят!

В руке одного из санитаров, вышедших из машины, было ружье. Эти люди по инструкции должны были очищать город от бешеных и больных собак, но у них не было ни времени, ни желания выполнять смехотворную инструкцию (то есть ставить собакам диагнозы); для них каждая беспризорная уличная собака была бешеной и больной. У санитара с ружьем за долгие годы службы выработался инстинкт на собак, инстинкт сразу повел его к декоративному кусту, под которым лежал Гиджбасар. Второй санитар шел следом.

Гиджбасар из-за куста, сквозь листья и ветки, видел и машину, и приближающихся санитаров и, наверное, чувствовал, что готовится что-то дурное, что надо бежать, и бежать незаметно. Гиджбасар выпрямил задние лапы, а морду от основания куста не отрывал. Санитар с ружьем тотчас увидел кофейно-черные волоски задней части, высунувшиеся из-за куста, и, прижав приклад к груди, нажал на курок.