Смертный приговор

Небоскреб, 501 Озерный проезд, высоченная башня в т образном тупичке Грэнд-Авеню. Вначале Сполтер решил познакомить Пола с хорошим агентом по продаже недвижимости, но Пол, почти всю жизнь проведший в наемных квартирах, если не считать небольшого эксперимента, во время которого они с женой жили в пригороде, отказался и вскоре обнаружил объявление о сдаче квартиры в “Санди Трибюн” и в тот же вечер въехал.

Стальная дверь запиралась на обычный замок, над которым, однако, крепился внушительный засовчик. Две телекамеры близкого видения сканировали коридор. Войдя в квартиру, Пол запер квартиру на оба замка прежде, чем зажег свет, и положил свою коробку на сервировочный столик.

Он снял квартиру вместе с мебелью, он не был уверен, что задержится здесь надолго. Обстановка оказалась функциональной и безликой, как гостиничная. Хозяин был учителем англичанином, проводившим годичный отпуск в Лондоне. Судя по всему, он совершенно не придавал значения окружающей его обстановке. Единственной приметой бывшего владельца являлись огромные книжные стеллажи, по большей части сейчас пустовавшие. В квартире была гостиная, спальня и небольшая кухонька. Окна выходили на Луп, поэтому квартира была более дешевой, чем те, что были расположены напротив через коридор, из которых открывался видна озеро Мичиган и Нейви Пир. Но поскольку дом находился на Золотом Берегу, то по любым стандартам, кроме нью-йоркских, цена все равно была высока.

Прежде чем вынуть оба пистолета и положить их на столик, Пол опустил жалюзи. Потом повесил пальто в шкаф в коридоре, налил себе выпить и только после этого уселся и, вытащив принадлежности для чистки, разрядил “сентенниал” и принялся за работу, ставшую для него еще в Нью-Йорке привычной до такой степени, что он выполнял ее полностью отключаясь и ни о чем не думая. Каким-то непонятным образом вся эта процедура создала впервые за все время его проживания в новой квартире, атмосферу домашности. Пол откинул в сторону барабан револьвера, затем в щель на самом конце шомпола впихнул кусочек тряпочки и, предварительно хорошенько намочив ее в растворителе, тщательно протер открытое дуло пистолета. Тряпочка вышла с другой стороны, измазанная пороховым нагаром, Пол продел эту процедуру несколько раз, пока последняя тряпочка не появилась из дула совершенно чистой. Он протер все пять патронников в барабане и смазал их, дабы уберечь от коррозии. С помощью тонюсенькой масленки Пол смазал механизм револьвера. Затем собрал принадлежности, зарядил пистолет и чисто вытер стеклянную поверхность столика.

В течение нескольких дней он мог спокойно носить с собой оба пистолета, но когда его начнут искать, придется найти за пределами квартиры надежное место, где можно было бы их прятать. Он уже подумывал об одном.

Пол допил все, что было в стакане, выключил свет и открыл жалюзи; потом сел на диван и стал смотреть на ночные огни Чикаго. Город произвел на него приятное впечатление, но именно здесь он должен был произвести несколько ответных актов в счет погашения долгов.

Миссия должна быть выполнена.

В субботу утром Сполтер встретил Пола в аэропорту О’Хара. Последовал довольно бессвязный разговор и после неизбежных приветствий и обычного обмена любезностями типа: “Надеюсь, тебе здесь понравится”, Сполтер привез его в Плазу, где для него был зарезервирован номер, затем, хотя была суббота, Сполтер подкинул его до Лупа, где находился офис Пола. Это был первый контакт Пола с жителем Чикаго, и. лишь через несколько дней он понял, что Сполтер ничем не отличается от остальных обитателей города – было нечто, объединяющее их всех воедино – от представителей правления директоров банка до досужего кабацкого болтуна – это желание всячески защитить и рекламировать свой город. Стоило чикагцу понять, что вы приезжий, как тут же начинался бесконечный поток восхвалений: вот это – самый высокий небоскреб в мире, это – самое большое почтовое отделение в мире, а это – самый большой в мире аэропорт. Чикагцы своим энтузиастом очень походили на техасцев.

Сполтер был умным администратором лет сорока; он не прибавил и десяти фунтов с того времени, когда он, двадцатилетний, играл полузащитником за сборную команду Северо-Запада; это был огромный, могучий, но трепетно относящийся к своей форме мужчина. Добродушие Сполтера процентов на пятьдесят состояло из расчетливого прагматизма, потому что следовало обладать более, чем обыкновенным обаянием, чтобы достичь поста вице-президента в бухгалтерской фирме величины “Чилдресс Ассошиэйтс”. Можно было с уверенностью утверждать, что Сполтеру на пути к вершине пришлось оттолкнуть с дороги немало других.

Субботним утром он провел Пола по Стэйт-Стрит, по магазинам, украшенным по случаю приближающегося Рождества очень броско кричаще безвкусно. Узкие монолитные стены Лупа живо напомнили Полу Уолл-Стрит, финансовую столицу мира: здесь тоже почти каждое здание было банком. Машины медленно ползли по улицам.