Смертный приговор

До революции Алескер Бабазаде учительствовал в начальных школах в нефтедобывающих рабочих районах Баку - Раманах, Сураханах, Сабунчах, а директором школы в Баку и одновременно учителем географии он стал только восемь лет назад. Он был беспартийным, никогда не вмешивался в политику, ни с кем не связывался, всегда со всеми ладил, при любой возможности делал добро, и хотя ему еще не было и пятидесяти, он считался аксакалом среди работников просвещения Баку, был уважаем и авторитетен. Ураган 37-38-го годов унес всего двоих из школы, где директором работал Алескер-муэллим: Авазбека Мунганлинского, в начале века окончившего с отличием Сорбонну, оставленного в этом университете и преподававшего в нем, но потом с целью служения родному народу вернувшегося в Баку, долгое время трудившегося в азербайджанской печати, написавшего новую грамматику азербайджанского языка, переводившего на азербайджанский язык произведения Мольера, Гюго, Стендаля и после революции работавшего в средней школе преподавателем французского языка; и еща Фарида Ширинли, окончившего в Москве Институт красной профессуры, молодого учителя литературы. Вот и все. В школе, где директорствовал Алескер-муэллим, было разоблачено и арестовано всего два врага народа (говорили, будто оба расстреляны, но официального сообщения на этот счет не было). А в Баку были такие школы, где пятьдесят, шестьдесят, даже семьдесят процентов учителей были разоблачены как враги народа. И директора таких школ, секретари партийных организаций на просветительских совещаниях, на пленумах партийных комитетов с гордостью называли эти цифры с трибун. А потом, глядишь, гордившийся высокими цифрами директор школы или секретарь партийной организации сам разоблачен как враг народа, и с той же трибуны об этом сообщает новый директор, новый секретарь парткома.

Фарид Ширинли писал рассказы, время от времени публиковался, учился вместе с Али Назимом в Москве, дружил с Микаилом Мушфиком, к месту не к месту защищал их, так в их огне и сгорел. А Авазбек, бедняга... Он предчувствовал, что над его головой сгущаются тучи, и неожиданно исчез. Жена его написала заявления в школу, в милицию, мол, Авазбек пропал. Пропал и пропал, ровно девять месяцев от Авазбека не было никаких вестей, потом кто-то из соседей сообщил, и работники органов вытащили Авазбека из платяного шкафа в собственном доме; выяснилось, что жена ровно девять месяцев прятала Авазбека в платяном шкафу.

В школе Авазбека разоблачили как врага народа на совместном собрании партийной, комсомольской и пионерской организаций с участием Джумшудлу начальника отдела районного комитета партии. Авазбека арестовали как английского шпиона, занимавшегося терроризмом.

Авазбек ровно восемь лет подряд участвовал в торжествах в дни рождения Арзу; подарки - он приносил прекрасные книги - всегда сам вручал Арзу и говорил: "Же ву фелисит, мадемуазель!" Но последние два года он, естественно, на торжествах Арзу не бывал. У Арзу была очень хорошая память, она помнила, что происходило, когда ей было три года, четыре, и на позапрошлогоднем торжестве, вспомнив, наверное, те прекрасные книжки, внезапно сказала: "Дедушки Аваза нет..." После торжества Алескер-муэллим чуть не шепотом сказал Арзу: "Ты больше не произноси имя дедушки Аваза..." Арзу удивилась: "Почему?" У Алескера-муэллима язык не повернулся и дома повторить, что Авазбек оказался врагом, поэтому он только сказал: "Так надо..." Арзу в школе была активным членом отряда Павлика Морозова, выпускала классную стенную газету, сама, без чьей-либо помощи, написала для этой стенгазеты передовую статью, разоблачающую Гусейна Джавида как врага пионеров, но все-таки Арзу была ребенком и не отставала от Алескера-муэллима: "Почему так надо?"