Смертный

– Ладно, – нехотя согласился огр, поднимаясь с земли. – Только вот что, искатель…

Он обернулся, навис надо мной, как туча.

– Ты меня, конечно, спас, и всё такое. Но мы с тобой квиты, усёк?

– Резонно.

– Так что за то, что я второй раз спасаю твою шкуру – с тебя две бочки эля. И ещё одна – за то, что я оставил в живых твоих дружков.

– Не лопнешь?

– Да о чем ты? С трех бочонков-то? Даже не напьюсь толком. Мне бы так, сам вкус вспомнить.

– Ты, главное, выведи нас отсюда. А там – я тебе хоть пять бочонков выставлю.

– Я тебя за язык не тянул.

– Дракен люби эль!

– А ты, мелкий…

Огр развернулся так, что его правая голова оказалась прямо напротив лица Макса. Тот съежился от страха.

– Как ты вызвал эту троицу?

– Через чат… Ну, свиток такой, через него можно общаться с другими игроками, у которых тоже есть такие.

– Дай-ка его сюда!

Макс порылся за пазухой и вытянул наружу небольшой медный цилиндр. Огр тут же отобрал его и с хрустом разжевал.

– Эй! Он полсотни золотых стоит!

– Ты повякай мне ещё! Ещё у кого-нибудь такие хреновины есть?

Ника и Катарина покачали головами.

– Мне она ни к чему, – пожал я плечами, когда огр развернулся в мою сторону.

– Так-то лучше! Ладно, шагайте за мной, недомерки. Я сегодня добрый. Считайте, что вам жутко повезло!

Развернувшись, огр попёр вглубь тоннеля. Ему, похоже, даже факела не требовалось. То ли в темноте видит, то ли просто знает эти ходы, как свои пять пальцев.

– В гробу я видала такое везенье! – мрачно проворчала Катарина.

И, хотя симпатии она у меня вызывала меньше всего из троицы новых знакомых, я мысленно с ней согласился.

Не лучший мой день в Артаре.

Глава 4

Сегодня – понедельник. Вообще, в последние месяцы я стал плохо ориентироваться в днях недели. Это немудрено, когда почти не выходишь из дома, а жизнь твоя наполнена однообразными, превратившимися в ритуал действиями.

Но сегодня – точно понедельник. Обещал приехать доктор Фишер. Мы долго ждали этого.

Я растер лицо ладонями и выудил из-под подушки мобильник.

6:47.

Всегда так. Завожу будильник на семь утра, но просыпаюсь раньше. Ворочаюсь, прислушиваюсь, напряженно жду сигнала. И отключаю, не дожидаясь.

Сел на кровати, спустил левую ногу на пол. Медленно, методично помассировал правую – от бедра к колену. С утра почти не болит. Так, ноет немного и чешется вокруг шрама. Терпимо. Вот к вечеру, натруженная за день, будет просто разрываться.

Аккуратно, кончиками пальцев, потер шрам, тянущийся через всю внешнюю сторону бедра. Синевато-красный, неровный, с пятнами от швов по краям. Еще несколько шрамов поменьше – по всей окружности бедра, от спиц и пластин, которые стояли там, пока срасталась кость.

Встал, натянул просторные домашние штаны, футболку, убрал постельное белье в отсек под диваном. Потопал к холодильнику.

Молоко опять кончилось. Черт, когда я уже отвыкну ставить пустой пакет в холодильник! Мама меня раньше за это постоянно ругала. Да и сейчас бы ругала, если бы видела.

Я вытряхнул последние капли из пакета в рот. Порылся в раковине, выудил две кружки, ополоснул.

Дальше, как всегда.

Ставлю чайник. Нарезаю хлеб, делаю два бутерброда с колбасой, один большой, второй – поменьше, со срезанной с хлеба корочкой. Второй разрезаю ещё на четыре части – как раз на укус. Когда чайник закипает, завариваю две кружки. В одной – кофе, во второй – густой куриный бульон из пакетиков. Выставляю всё на поднос. Бросаю в кружку с бульоном сразу несколько железных ложек, чтобы быстрее остыл.

Осторожно заглядываю в комнату. Полутьма рассеивается полосками света, пробивающимися через щели в неплотно прикрытых жалюзи.

– Мам, спишь? Ма… Вот, ч-чёрт!

Видно, опять пыталась дотянуться до тумбочки. Голова и левое плечо съехали с подушек, рука свисает с кровати.

– Ну, ты чего? Кнопка же есть, позвонила бы мне!

– Не хотела… будить…

Взбиваю подушки. Аккуратно укладываю её, как следует.

– Пить хочешь?

Слабый кивок. Подношу к её рту пластиковый стакан с трубочкой.

– Я завтрак приготовил, подождем только, как бульон остынет. Давай пока управимся…

Она отворачивается, плотно закрывает глаза и поджимает губы.

Каждый раз так. Да мне и самому неловко. Не так, как в первые недели, но всё же.

Меняю памперс. Подмываю. Влажная губка, присыпка, крем от пролежней. Поворачиваю её набок, тщательно расправляю простыни – чтобы ни единой складочки. Сейчас, с этой медицинской кроватью, гораздо удобнее – тут специальные зажимы, не дающие простыням съезжать. И верхнюю часть приподнимать можно. И поручни эти по краям. Как вспомню, как я мучался первый месяц, пока она лежала на обычном матрасе. А ведь я тогда и сам не мог без костылей.

– Ну вот, встретишь доктора Фишера свеженькой! Я тебе еще прическу сделаю модную. Только давай сначала позавтракаем.

Она улыбается, но глаза влажно блестят.

– Так, так, давай, не раскисай! Сейчас принесу бутерброды. Фишер обещал заехать часов в восемь. Время у нас еще есть.

– Я не хочу, Эрик…

– Возражения не принимаются! Ты вчера и не ужинала толком.

– Я… просто не хочу… ничего не хочу…

– Мам, ну не начинай. Пожалуйста!