Смертоносный экспорт Америки — демократия. Правда о внешней политике США и многом другом

И большинство закупок делается не за собственные деньги, а за счет заимствованных средств, взятых, как они говорят, в кредит. Клочки бумаги иногда обозначают предметы потребления, но фактически предметов потребления не видно, возможно, их даже не существует. Если бы продавец потребовал от покупателя предъявить собственный капитал или покупатель захотел бы увидеть товар, то заморозилась бы вся сделка. Они продают «долго», выжидая повышения цены, и продают «коротко», ожидая падения цены. Они осуществляют «голые короткие» продажи, означающие, что у них нет ни в наличии, ни в собственности того, что они продают. Есть название для каждого фокуса. Они сильно рискуют, покупая и продавая сакральные клочки бумаги. Это своего рода Лас-Вегас — казино капитализма.

Эти клочки бумаги могут быть настолько сложными и непонятными, что многие из тех, кто покупает и продает их, не полностью в них разбираются. Не проблема, что они просто перепродают клочки бумаги кому-то еще по более высокой цене, даже когда одна или обе стороны знают, что бумага, якобы представляющая подлежащий оплате долг, фактически ничего не стоит. Правительство, даже когда оно пытается умеренно регулировать это монопольное хозяйство, может также иногда быть запутано сложностью бумажек, составленных малопрозрачными методиками, которые окутывают сделки. Это попурри из спекуляции, манипуляций и мошенничества. Старомодный миллиардер и финансист Уоррен Баффетт (Warren Buffett) назвал такие бумажки «оружием массового финансового разрушения».

Мальчики от финансов играют в свои игры уже на протяжении многих лет, так что для каждой стадии процесса выработаны свои приемы, позволяющие игрокам застраховать свои ставки. Они еще и еще раз страхуют себя в надежде уйти от рисков, зачастую зная, что обменивают сомнительные долги. Федеральное правительство взяло под свой контроль гигантскую корпорацию AIG (American International Group), которая является основным игроком в страховом бизнесе. И при любой сделке, на каждом уровне кто-то зарабатывает комиссию или получает гонорар. Есть также другие фирмы, главной целью которых является рейтингование различных игроков и их бумаг, а также определение их кредитоспособности и выработка рекомендаций для инвесторов. Якобы «объективные» агентства по оценке кредитоспособности говорили каждому, что различные фирмы и их бумаги представляли хорошие инвестиции, но сами фактически принимали участие в создании некоторых цепочек банковских бумаг. В 1930-е годы президент Франклин Рузвельт выступил против подобных игроков, называя их «банкстерами» (bankster — игра слов от banker и gangster).

Все это построено на вере, столь же хрупкой, как и религиозные верования, на вере, что кое-что чего-то стоит, потому что оно представлено клочком бумаги со словами заверений и написанными на нем цифрами, потому что им торгуют, его рейтингуют и страхуют, потому что кто-то будет его продавать, а кто-то — покупать. Та же рыночная психология и тот же стадный менталитет, на котором строился весь карточный домик жадности, могут стать причиной превращения дома в кучу развалин. Но игроки в монополию получают свои премии и прогибаются под весом своих многомиллионных золотых парашютов. В то же время по всей Америке возникают палаточные городки.

А правительство продолжает пытаться выручать своих опрометчивых торговцев, этих паразитов, спасая их самих и их систему от их же собственного сумасбродства. Мы окажемся прокляты со своими деньгами, если не будут значительно переработаны правила финансовой игры, сегодня написанные в стиле «Алисы в Стране чудес», если не будут выработаны самые жесткие требования, установлены надзор и прозрачность, созданы какие-либо гарантии, что порочные владельцы Вселенной никогда не станут действовать только в собственных узких личных интересах.

Капитализм — это теория, согласно которой худшие люди, действуя из худших побуждений, должны каким-то образом производить самое хорошее.

Имеется, возможно, некоторое утешение. Либертарианцам и неоконсервативным правоверам будет сложнее продавать их идею приватизации социального обеспечения и других социальных программ. Правительственное регулирование дел, жизненно важных для народного благосостояния, будет восприниматься более серьезно. Возможно, станет звучать меньше банальностей про то, что рынки по своей природе саморегулируемы. Это даже может подтолкнуть идею национального медицинского страхования.