Смертоносный экспорт Америки — демократия. Правда о внешней политике США и многом другом

Уго Чавес публично заявлял о покушениях на свою жизнь, а его правительство раскрыло несколько заговоров, которые, по их мнению, являлись спланированными попытками покушения, организованными силами внутри страны и за ее пределами. В дополнение к истории Сальвадора Альенде следует также обратить внимание на то, что произошло с президентом Эквадора Хайме Рольдосом (Jaime Rold'os) и военным лидером Панамы Омаром Торрихосом (Omar Torrijos). Оба были реформаторами, отказавшимися превращать свои страны в сателлитов Вашингтона или американских корпораций. Оба были твердыми сторонниками радикальной сандинистской революции в Никарагуа. Оба запретили работу на своей территории американской миссионерской группы, Летнего лингвистического института (Summer Institute of Linguistics), давно подозреваемого в связях с ЦРУ. Оба погибли в 1981 году при загадочных обстоятельствах в авиакатастрофах во время правления администрации Рональда Рейгана. Причем самолет Омара Торрихоса взорвался в воздухе [260], а ранее он был внесен в ликвидационный список Ричардом Никсоном [261].

В отличие от Хайме Рольдоса и Омара Торрихоса, Соединенным Штатам в течение многих лет удавалось прекрасно ладить с жестокими диктаторами, массовыми убийцами, палачами и лидерами, которые не сделали ничего, чтобы облегчить нищету своих народов. В их число входят Аугусто Пиночет, Пол Пот, греческая хунта, Фердинанд Маркос, Мухаммед Сухарто, Франсуа Дювалье, Сесе Секо Мобуту, бразильская хунта, Анастасио Сомоса, Саддам Хуссейн, лидеры южно-африканского апартеида, португальские фашисты и так далее. Все они были кровавыми диктаторами и длительное время опирались на поддержку Вашингтона. Никто из них не позволял себе публично выражать грубое неуважение к американским лидерам или их политике.

Что было бы, если бы канал NBC поддержал военный переворот против Джорджа Буша? (8 июня 2007 года)

Если во времена холодной войны какой-либо американский журналист или приезжий в Советский Союз сообщал, что заметил в церквях много людей, это воспринималось как признак народного неприятия коммунизма и бегства от него в религию. Если церкви пустовали, это считалось явным доказательством подавления религии. Если наблюдался дефицит потребительских товаров, это рассматривалось как провал коммунистической системы. Если потребительских товаров было в избытке, это вызывало рост спекуляций на тему происходящего в Советском Союзе, что может заставить власти пытаться подкупить своих граждан [262].

Ситуация с Венесуэлой напоминает мне именно этот образ мышления. Консервативный антикоммунистический американский стереотип видит все связанное с «раздражителем» Вашингтона в самом худшем свете. Если Уго Чавес делает образование более доступным широким массам населения, это, вероятно, происходит с целью его оболванивания. Если он приглашает большую группу кубинских докторов в Венесуэлу для лечения бедных, это явный признак нового растущего коммунистического заговора в Латинской Америке, в который входит также президент Боливии Эво Моралес. Если Уго Чавес повторно выигрывает на демократических выборах — здесь мы может процитировать бывшего министра обороны США Дональда Рамсфелда: «Мы имеем в Венесуэле Чавеса с кучей денег. Этот человек был избран законно, как законно был избран и Адольф Гитлер. Затем он консолидировал власть и теперь, конечно, тесно трудится вместе с Фиделем Кастро, господином Моралесом и другими» [263].