Смешанный brак

– Савантов. Я разве не говорила о них? Если точно перевести, то савант означает «мудрец». Синдром саванта проявляется у детей, которые демонстрируют прекрасные способности в какой-то одной сфере, а в других сферах имеют проблемы. Вам же это знакомо, верно?

– Знакомо… – после паузы говорит Вера.

– Так вот, в смешанном браке шанс, что родится уникальная личность, гораздо выше. Такие дети-саванты могут проводить в уме сложные арифметические вычисления, календарные расчеты, запоминать огромное количество информации и даже музыкальные арии.

– Арии?! – удивляется Вера.

– Да, встречаются саванты, способные, выйдя из оперы, спеть все услышанные арии. А один такой ребенок начертил по памяти подробнейшую карту Лондона, пролетев над городом на самолете.

– Удивительно, – качает головой Вера. – Даже журнал «Хочу все знать» о таком не рассказывал.

– Есть такой журнал?

– Был. В моем детстве.

На лице психолога мелькает досада (сбивают сценарий!), которую она моментально гасит.

– Это к нашему разговору отношения не имеет. Посмотрите на экран.

Компьютер выдает лицо известного актера, только странное какое-то, будто звезду стукнули пыльным мешком.

– Дастин Хофман?!

– Скажем так: Рэймонд Бэббит. Это роль Хофмана; артист, как вы помните, сыграл аутичного гения в фильме «Человек дождя», даже получил за эту роль «Оскара».

– Я за него рада. Но причем тут…

– Бэббит тоже савант. Просто у них, к сожалению, имеются проблемы в областях, не относящихся к их дарованию. В общении со сверстниками, например. Саванты могут быть чрезмерно правдивы, что далеко не всем по душе. Кому приятно, если в глаза, что называется, режут правду-матку? Впрочем, что я вам азбучные истины рассказываю? Вы же сами можете привести немало примеров такого поведения, верно?

– Верно, – кивает Вера, но примеров не приводит. Она уже поняла эту «психологию» по принципу: баш на баш. Я тебе пару мыслей – ты мне тройку фактов. Я разговариваю в доверительном тоне – и ты, будь добра, доверься мне.

Да, Норман мог ляпнуть такое, что повергало взрослых в шок. Когда папаша притащился в кои веки «поглядеть внучка», мальчик заявил: этот человек хочет взять деньги в долг, но потом не отдаст. Пришлось алкашу выкручиваться, шутки шутить, хотя видно было – уел его «внучек». Та же участь постигла приятельницу сестры, втайне мечтавшую увести из семьи Франца, – в общем, чужая душа для Нормана вовсе не была потемками. И со сверстниками были из-за этого проблемы: ему объявляли бойкоты, изгоняли из компаний, даже поколачивали за то, что видит их насквозь. Белая ворона, окруженная серенькими воробьями, – вот кто он был. О, как расчирикались воробьи, увидев проявившиеся на его теле надписи! Думали, странная кожная сыпь (поначалу считали это сыпью!) исчезнет, но она не исчезала, и однажды на уроке физкультуры ее заметил преподаватель. Он потребовал свести татуировку, когда же услышал про надписи, выгнал Нормана с занятий. После урока его зажали в угол в раздевалке, заставляя признаться: это «тату», и ничего больше! Когда же новая надпись проявилась прямо на глазах, это сочли фокусом.

– И вообще тут буквы не наши… – скривился лидер класса. – Верно, ребята? Это как на уроке английского: что-то написано, а что именно – хрен поймешь…

Странное дело: во время пребывания в России на руках, спине и прочих местах проявлялась сплошь латиница. Буквы складывалась в слова – вроде как цитаты из старинных текстов, хотя на самом деле никто ничего толком не понимал. Когда же Нормана увозили за рубеж, сыпь моментально переходила на «великий и могучий», который, опять же, по-настоящему не был прочитан.

Однако никаким аутистом он не был и, если представлялась возможность, отлично общался, снисходя к вопиющей неразвитости сверстников и разделяя их интересы. Хотел ли он быть одним из них? Хотел, Вера это замечала. Ему почему-то трудно давались очень простые вещи: например, езда на велосипеде или катание на коньках. Так он десять раз нос расквасит, а все-таки достигнет поставленной цели.

Вера может рассказать об этом, но благоразумно молчит. И вообще, как выясняется, Регину интересует другое, а эта болтовня – лишь прелюдия.

– Побеседовать с сестрой?! Что значит – побеседовать?! Вы знаете, где она находится?!

– Знаю, конечно.

– Тогда вы должны понимать…

– Я прекрасно понимаю, потому и прошу содействия. Вы же имеете возможность с ней общаться?

Лучше бы, думает Вера, я не имела этой возможности. Лучше бы передоверила ее тебе, дамочке с горящими глазами, готовыми шарить в потемках чужой души, как два прожектора. Но говорит она другое: мол, встречи разрешены только родственникам – мне и отцу.

– Но ведь отец ее не навещает…

– Откуда вы знаете?

– Ну, – смущается (делает вид?) Регина, – я просто этим интересовалась. Он, насколько знаю, ни разу к ней не приходил…

– Не приходил, – подтверждает Вера. – И если посмеет прийти в «мертвый дом»…

– В «мертвый дом»? – мгновенно реагирует Регина.

– Так я называю то самое учреждение. В общем, если он туда покажется, я его кастрирую.

– Хи-хи-хи… – смеется Регина, хотя в глазах мелькает испуг.