Смешная русская история (статьи)

Он пишет: «В строение церковное входили и шедевры ювелирного дела «латинян». Выдающимися специалистами в художественной обработке металла слыли мастера Лотарингии – области в долинах рек Мааса и Мозоля. Их влияние простиралось до Саксонии, Польши, Чехии и Венгрии. Вместе с «мастерами всякими» изделия лотарингских и рейнских ювелиров попали и в северо–восточную Русь. В прошлом веке в ризнице Успенского собора хранилась медная пластина со сценой воскресения Христа. Парную ей пластину с композицией распятия обнаружили в одном из монастырей Владимирской губернии. Судя по форме и размерам, обе накладки, известные в литературе, как «наплечники Андрея Боголюбского», украшали полусферическое подножие креста, которое могли поддерживать бронзовые фигуры евангелистов. Владимирские накладки вышли из мастерской знаменитого ювелира Годфруа де Клера из Гюи. С именем этого валлонца, прозванного де Клер Знатный, связан расцвет эмальерного дела в Лотарингии в третьей четверти XII в. Влияние талантливого мастера, создателя «живописного» стиля и особой техники, еще долго ощущали ювелиры Мааса. Его подписанные работы неизвестны, но архивные документы позволили отнести к кругу изделий Годфруа ряд анонимных вещей из музеев и ризниц церквей. Светский мастер Годфруа де Клер был типичным странствующим ремесленником, сумевшим побывать даже в Палестине. В 27 лет он покинул свой родной город Гюи и с тех пор кочевал по разным странам Европы: работал в Льеже – столице валлонского Мааса и при дворе германских императоров».

Прерываю опять. Уж больно много вопросов накопилось к автору. «Латиняне» разве в Лотарингии жили? Латинский язык–то автор, поди знает, откуда явился миру. Мало того, что у него выходит, что центр «художественной обработки металла» возник в Лотарингии вместо Ближнего Востока и Кавказа, так он еще и «распространился» на Саксонию, Польшу и так далее. Притом заметьте, как раз против его естественного распространения. Недаром у него Годфруа де Клер из Гюи, «светский мастер» стал «типичным странствующим ремесленником», добавлю, с дворянским титулом (де Клер), «сумевшим побывать даже в Палестине», поближе к истинной родине чеканки, эмали и вообще листовых медных изделий. Но не это главное. Где 27–летний юнец–дворянин научился всему этому? В Гюи? У кого? В Палестине? Может быть, но как он туда попал? Ведь ему надо было пересечь столько стран. Я не говорю о границах, я говорю о языках. Или он еще и полиглотом был? И как он странствовал со своим горном, кучей инструментов и помощников? Это ведь не с гусиным пером за ухом? Но и это не самое главное. «Его подписанные работы неизвестны», но именно «владимирские накладки вышли из знаменитой его мастерской», не сильно ли это сказано? И почему так дотошно все второстепенное описав, автор «парную пластину» нашел «в одном из монастырей»? Что, лень сказать было, в каком именно? И что значит «наплечники могли поддерживать фигурки евангелистов»? Оно и штаны можно через голову надеть под страхом смерти. Странствующего ремесленника я могу представить в виде парикмахера с бритвой за одним голенищем и ножницами – за другим. И мылом в кармане. Но никак не странствующую кузницу. И куда, наконец, девалось это искусство из Лотарингии в наши дни, оно ведь в Пакистане и Дагестане и ныне живо.