СМИ в Древней Греции

Пиры знати были для аэдов не единственной возможностью показать свое искусство на людях. С очень раннего времени на религиозных празднествах перед широкой аудиторией устраивались музыкальные состязания. Если в эпоху Гомера эти музыкальные турниры и не были еще должным образом институционализированы, то уж «неформальные» соревнования явно существовали. Уже Гесиод, живший в VII в. до н.э., в «Трудах и днях» говорит, что вступал на корабль всего раз в жизни, чтобы отправиться на поэтическое состязание, где он одержал победу и получил за нее «ушатый треножник»[14].

Наконец, некоторые специалисты полагают, что в то время уже могла существовать одновременно и более обыденная, и более широкая аудитория: вечерами, во время «посиделок» в маленьких общинах, аэд мог петь у частных лиц или на рыночной площади.

Вернемся к значению памяти. В бесписьменном обществе, подобном изображенному в поэмах Гомера, память — единственный способ сохранить прошлое и даже настоящее, т.е. нечто большее, чем простая способность вспоминать. Это преимущество: те, кто им обладают, одарены потусторонним вдохновением, и именно благодаря прямому общению с Музами или другими божествами они в состоянии одновременно и воскрешать подвиги и легенды прошлого, и передавать грядущим поколениям настоящее. Так Гомер или Гесиод обращаются к Музам за помощью в нелегком деле: быть для современников живой памятью прошлого.

Нетрудно понять, насколько человеку той эпохи важно было оказаться воспетым сказителем: иначе его ждало забвение, он более не существовал. Только слово аэда может даровать герою истинное существование, состоящее в том, чтобы жить в памяти нынешних и будущих людей.

Именно по этой причине гомеровские персонажи одержимы славой, — славой, которая даст им возможность быть воспетыми последующими поколениями, а лучший способ достичь ее — проявить доблесть в бою, самой судьбой предназначенном для стяжания громкого имени. Герои без устали заявляют о намерении совершить воинские подвиги. Так Гектор, предчувствуя смерть под ударами Ахилла, восклицает:

Но не без дела погибну, во прах я паду не без славы;
Нечто великое сделаю, что и потомки услышат![15]

Весомость слов

Мир Гомера, как часто отмечалось, это мир слова, и притом многоуровневый. Сам текст в том виде, в каком он до нас дошел, представляет собой смесь авторского повествования[16] и прямой речи: герои изъясняются от первого лица, и более половины «Илиады» и «Одиссеи» состоит из речей главных действующих лиц. Например, во второй поэме песни с IX по XII суть рассказ Улисса, повествующего перед собранием феаков о своих приключениях. Даже на войне герои, прежде чем сразиться, вступают в разговор. Эту особенность гомеровских поэм подметили уже древние.

Поводом для разглагольствования может послужить что угодно: герои перебрасываются словами, ссорятся, всячески хулят друг друга, рассказывают о своих подвигах, умоляют богов. Так устанавливается целый ряд актов коммуникации, имеющих место между двумя персонажами, между героем и народом (например, на собрании, в войске или во время пира), между героем и божеством, и даже между богами, поскольку боги, как и люди, сходятся и спорят. Ниже мы попытаемся выявить одновременно важность и действенность слова, которое, в a priori неожиданных контекстах, может даже заменить собой действие.

Слово служит для передачи приказов. Необходимо, правда, чтобы тот, кто держит речь, обладал достаточным влиянием; в таком случае слова имеют большую власть над людьми. Так, в «Илиаде» ахейцы надвигаются на Гектора:

Но на Гектора луки ахеян сыны натянули,
Многие метили копьями, многие бросили камни.
К ним громогласно воззвал повелитель мужей Агамемнон:
«Стойте, аргивцы друзья! не стреляйте, ахейские мужи!
Слово намерен вещать шлемоблещущий Гектор великий».
Рек, — и ахеяне прервали бой и немедленно стали Окрест, умолкнув[17]

.

Хватило словесного вмешательства, и реакция последовала незамедлительно; такая весомость слов не раз и не два подчеркивается в гомеровских поэмах.

Когда герои вступают в спор, они делают это словами, которые являются в то же время действиями и заключают в себе выполнение выражаемой ими угрозы. Так обстоит дело со словами Ахилла, обращенными к Агамемнону, который отнял у него его подругу Брисеиду: