Смягчающие обстоятельства

И ради этого инкассатор. Валька, теперь не в меру бойкий дедок, ради этого постоянный страх, ухищрения, ночные кошмары, ожидание неминуемой, уж будьте уверены, расплаты — да в своем ли вы уме?

В своем. Вы считаете себя хитрыми и умными, удачливыми и смелыми, хотя сейчас, перед очередным преступлением, трусливо потеете…

Старик успокоился окончательно.

Такси вырвалось за город, на шоссе, ведущее к дачным участкам. Сзади машин не было. Знали ребята из группы наблюдения Старика или нет, они зафиксировали факт посещения дома Толстошеевых — и только. Если бы его страховал Крылов…

Ладно, к делу. Такси угнано недавно, какой-то ротозей пошел обедать и, наверное, только хватился пропажи, пока решится заявить — пройдет еще время, значит, рассчитывать на заслоны не приходится. Братья в летней одежде, автомат под ней не спрячешь, пистолет — тоже, разве что в машине, но скорее всего ножи — хватит для ничего не подозревающего пьяненького дедка, с лихвой хватит…

«Ой ли?» — усмехнулся про себя Старик, вспомнив похожую ситуацию, в которую ему довелось попасть почти сорок лет назад. «Опель-Адмирал» осторожно катился по узкой лесной дороге, он так же сидел впереди, рядом с рыжим Вилли — шофером и телохранителем майора Ганшке, сам майор развалился на заднем сиденье, возле него бдительно нес службу чрезвычайно исполнительный адъютант, не выпускавший из рук портфеля, который был нужен Старику больше, чем все пассажиры машины вместе взятые.

Этот участок леса полностью контролировался немцами, и во всей колонне только Старик знал, что через несколько минут на повороте, возле высокой сосны, идущий впереди бронетранспортер подорвется на мине, в замыкавший колонну грузовик с солдатами полетят гранаты и автоматные очереди, а штабная легковушка останется невидимой, за нее отвечает он сам, и надо опасаться Вилли с его чудовищной силой и мгновенной реакцией, да и Ганшке быстр и решителен, а у адъютанта всегда в кармане взведенный «вальтер».

Старик предельно сконцентрировался и, не поворачивая головы, увидел весь салон «Опель-Адмирала», себя, считающего метры до поворота, управляя со стороны, сунул собственную руку за отворот шинели и срастил ее с ребристой рукояткой готового к бою «люгера».

Старик еще раз усмехнулся.

Как бы повели себя потеющие Толстошеевы, если бы узнали, что перед ними не беззащитный хмельной, ничего не подозревающий дедок, а сотрудник уголовного розыска, вооруженный и готовый к отпору, сумевший в давнем военном лесу за несколько секунд перестрелять трех матерых гитлеровцев?

Шоссе сворачивало направо, к дачам, машина пошла прямо по проселку.

Грамотно: сюда никто не ездит, через два километра лесопосадка и заброшенный песчаный карьер — очень удобное место. Надо перехватить инициативу, иначе можно опоздать.

Как всегда, в решительную минуту Старик почувствовал прилив энергии, а ощущение нравственного превосходства над бандитами было столь велико, что ему стало весело.

— Ну что, скоро приедем? — глупый дед Макогонова оживился, сел вполоборота к водителю, оглянувшись, подмигнул заднему пассажиру. — Сейчас найдем Вальку и все вместе разопьем бутылочку! У меня есть плосконькая, на триста граммов!

Он расстегнул пиджак и сунул руку к левому боку, очевидно, проверяя, цела ли заветная плоская бутылочка.

— Не мельтеши, мешаешь, — сквозь зубы процедил водитель, увеличивая скорость.

Второй пассажир сидел молча, зажав между коленями подрагивающие руки.

— Ах, мешаю! — с пьяной задиристостью оскорбился дед Макогонова. — Тогда тормози, не желаю с тобой ехать!

— Да близко уже, — водитель сильнее нажал педаль газа.

— А я не желаю! — куражился дед. — Высаживай!

Через пару сотен метров дорога делала поворот, как тогда, только вместо сосны — телеграфный столб.

— Па-а-а-думаешь, мешаю я ему! — бушевал дед Макогонова, раздражая братьев и облегчая их задачу оправдаться в том, что им предстояло сделать. — Я тебе деньги плачу! И еще угостить хотел.

Такси вписывалось в поворот, когда, придвинувшись вплотную к водителю, дед Макогонова вцепился в руль и резко рванул на себя.

Старик уже давно не схватывался врукопашную и не имел возможности убедиться, что годы берут свое и силы пока еще незаметно покидают тренированное тело. И когда ему не удалось сразу перехватить управление, он успел удивиться, в то время как устойчиво закрепленные рефлексы резко бросили левый локоть в лицо Николаю Толстошееву, тот ослабил пальцы, и Старик выкрутил наконец руль, машина пошла юзом, но короткой заминки оказалось достаточно, чтобы Николай Толстошеев успел сунуть Старику нож в левую лопатку за секунду до того, как такси врезалось в столб. Старик лежал метрах в трех от разбитой машины, на поросшем высохшей травой бугорке. Рана была безусловно смертельной, исключавшей, по мнению врачей, «возможность совершения целенаправленных действий». Скорее всего судмедэксперты не ошиблись, просто Старик в очередной раз сделал невозможное.

Несмотря на заклинившую дверцу, он сумел выбраться из такси, дополз до тактически выгодного места и открыл огонь по уходящим бандитам. Три — выстрела — один промах.