Смятение чувств

– Посмотри, Бекка, кого я с собой привел, – бодро произнес капитан сэр Джулиан Кардвелл. Его красивое лицо было оживлено, а глаза сверкали волнением под стать обстоятельствам. – Он бродил по улице и отказывался подняться со мной сюда. Мне пришлось убеждать его, что ты смертельно обидишься, если он не попрощается с тобой, прежде чем отправится на войну.

Майор лорд Тэвисток закрыл за собой дверь. Дэвид. Сын графа Хартингтона. Он выглядел виноватым, но, как всегда, казался красивее всех мужчин, которых знала Ребекка, включая и ее мужа. Ростом лорд Тэвисток превосходил Джулиана, его плечи и грудь были шире, талия и бедра – уже, а ноги – длиннее. Он был темнее Джулиана, и по сравнению с прекрасными синими глазами Дэвида серые глаза Кардвелла выглядели совершенно обыкновенными. Но Дэвид не обладал ни жизнерадостным характером Джулиана, ни его очарованием. И Ребекке он совсем не нравился.

Как раз наоборот: она чувствовала явную антипатию к Дэвиду Тэвистоку. Ребекка не хотела видеть его здесь, в отеле. Для нее он сейчас незваный гость. У нее осталось так мало времени на встречу с Джулианом – вероятно, час или даже менее того. Она дорожила каждой минутой, проведенной наедине с ним. Но Дэвид оказался здесь не по своей воле. Его привел Джулиан, не отдавая, по-видимому, себе отчета в том, как нужно Ребекке в этот последний час побыть наедине с мужем. Или, быть может, Джулиан, как и сама Ребекка, считал предстоящее прощание таким тяжелым, что попытался хоть как-то освободить его от излишних эмоций.

– Дэвид… – произнесла она.

– Ты хотела бы послать меня к дьяволу, Ребекка? – сказал Тэвисток, подходя к ней и протягивая правую руку. – Поэтому я говорю тебе «до свидания» и оставляю наедине с Джулианом.

До свидания… А вдруг она больше никогда не увидит его? Возможно, война все-таки вспыхнет. Может быть, его убьют.

Дэвид ей не нравился, но Джулиан всегда считал его своим братом. В детстве она играла с ним, воображая его каким-то героем. То было давно. Еще будучи девушкой, она даже некоторое время вздыхала по Дэвиду, отмечая, что он становится все красивее. Однако воспитание и моральные принципы, которых она твердо придерживалась, сделали свое дело: Ребекка в конце концов осознала, что Дэвид отнюдь не принадлежит к тому типу молодых людей, которые заслуживали бы ее привязанности. Последующие события укрепили ее в этом мнении. Но она вовсе не хотела его смерти.

В конечном счете, несмотря на неприязнь и неодобрение, в ее душе должны были сохраниться остатки нежности, которую она некогда испытывала к нему.

– Дэвид, – сказала Ребекка, пристально глядя ему в глаза, – береги себя. – Она стиснула ладони, показав тем самым, что не собирается пожимать его протянутую руку. Но внезапно – Ребекка даже не поняла, как это случилось, – она оказалась в его объятиях. Ее руки обвили его шею, а руки Дэвида оказались у нее на талии. Ребекка крепко обнимала Дэвида, будто ни за что не хотела отпустить его. Ее глаза были плотно закрыты. – Береги себя.

– И ты тоже, Ребекка, – произнес он. Его руки сжимались все сильнее. – Ради тебя я позабочусь о Джулиане.

А потом Дэвид прошел через всю комнату и открыл дверь. Он сказал, не оборачиваясь:

– Я подожду тебя внизу, Джулиан. Пять минут. Не больше.

Более непристойно она в жизни никогда себя не вела, подумала Ребекка, разглаживая подол своего зеленого платья. А потом в ее мозгу эхом отдались его слова: пять минут. Не больше.

Она снова стиснула ладони и принужденно улыбнулась. Она все же не опозорила себя.

– Джулиан, – сказала Ребекка, глядя ему в лицо, запоминая его, будто боялась забыть его в тот самый момент, когда отчалит корабль, на котором он отплывет, – береги себя. Не забывай мне писать. – Это прозвучало совсем по-матерински. Будто Джулиан уезжает в какой-нибудь пансион. А ведь он отправляется на войну. Возможно, война все-таки действительно будет. Может быть… Вопреки ее нежеланию улыбающиеся губы Ребекки задрожали, и она до боли стиснула сжатые вместе ладони.

– Бекка, – мягко сказал Джулиан, раскрывая объятия. С его лица исчезла столь привычная для него солнечная, обаятельная улыбка. – Бекка…

Она бросилась в его объятия и прильнула лбом к его плечу, к жесткой передней части его алой куртки. Ребекка положила руки ему на талию и поняла, что не способна почувствовать его тело, что в состоянии ощутить только военную форму, которая сейчас на нем. Казалось, будто мужа у нее уже отняли.

Джулиан рассмеялся и потерся щекой о ее макушку.

– Я знал, что ты окажешься такой, – сказал он. – Мраморной статуей. Мне жаль, что я не заставил тебя отправиться из Лондона прямо домой, и тогда бы нам не пришлось пережить все это.

– Но и в Лондоне все было бы так же, – возразила она. – Момент расставания все равно бы наступил. Это неизбежно. О Джулиан… – Она боролась со слезами.

– Бекка, – сказал он, прижав ее к себе, – ведь мы направляемся только на Мальту. Это просто-напросто дорогие и бесполезные учения. Попомни мое слово, к лету мы вернемся домой. Правительство не хочет войны.