Смятение чувств (Счастье по контракту)

– А она желает высказаться начистоту перед вами, – сказал Адам. Он мило улыбнулся своему мечущему громы и молнии тестю. – Вот это была бы битва титанов! Даже и не знаю, на кого из вас делать ставку. Знаете, моя тетя была просто потрясена, застав Дженни только-только пришедшей в себя после обморока.

– Обморока? Дженни? – быстро проговорил мистер Шоли. – Э, так дело не пойдет! И что на это сказал Крофт?

– Я не сообщил ему об этом.

– Не сообщили ему об этом? Вы хотите сказать, что привели этого другого врача в отсутствие Крофта? И он пришел? Ну, это уже ни в какие ворота не лезет! Да это неслыханно! Доктора так не поступают – приличные доктора! Дженни была пациенткой Крофта, и вы должны были сказать об этом Найтону!

– Боюсь, – сказал Адам, оправдываясь, – что к тому времени, когда я увиделся с Найтоном, Дженни уже перестала быть пациенткой Крофта. Он, похоже, настолько склонен обижаться, когда я интересуюсь другими мнениями, и настолько уверен в своей непогрешимости, что для Дженни было совершенно бесполезно наблюдаться у него дальше, тем более что он ей не нравился.

– Это вам он не нравился, милорд! – бросил ему мистер Шоли.

– Нет, вовсе нет!

– А! Знаю я! Если Дженни его невзлюбила, уверен, это ваших рук дело! Я понимаю, что к чему! Вы поехали и затеяли с ним ссору…

– Затеял ссору с доктором? – перебил его Адам, удивленно подняв брови. – Боже правый!

Мистер Шоли с грохотом обрушил свой кулак на стол.

– Вы можете считать, что помыкаете мной, но вам это выйдет боком! Я всегда стараюсь выбирать для Дженни все самое лучшее и, ей-богу, не позволю отказаться от этого только потому, что оно вам не нравится! Кто платит, тот и заказывает музыку, милорд!

Адам плотно сжал губы, его глаза сузились, взгляд стал тяжелым. Ему потребовалось некоторое время, чтобы совладать с собой, но он сумел это сделать и сказал уже вполне учтиво:

– Совершенно верно. Вам представлялось, что вы платите за эту музыку, сэр? Позвольте мне избавить вас от этого заблуждения! Я оплачивал счета Крофта, так же как стану оплачивать счета Найтона и любого другого практикующего врача, который будет осматривать Дженни.

Вне себя от ярости, мистер Шоли бросил свою перчатку:

– Да что вы говорите? Так вот, это я нанял Крофта, и я его уволю, если сочту нужным, а пока я считаю нужным, чтобы он продолжал наблюдать Дженни, я так ему и скажу!

– Вряд ли я бы так поступил, будь я на вашем месте, сэр, – ответил Адам с довольно веселым видом. – Знаете, вы выставите себя ужасным болваном. Я могу не любить Крофта, но я совершенно уверен, что он не пойдет на такое бесчинство, как осмотр моей жены без моего согласия. Давайте не будем спорить на эту тему! В конце концов, не можете ведь вы всерьез желать, чтобы Дженни продолжала осматриваться у доктора, который не приносит ей никакой пользы и который вдобавок ей совсем не нравится! Моя тетя сказала, что она стала нервной и подавленной. Такое же мнение и у Найтона. Он рекомендует мне увезти ее обратно в Фонтли, и именно это я собираюсь сделать, сэр.

Багровость мистера Шоли усилилась до угрожающего оттенка. Он настолько не привык к противодействию, что слушал речь своего зятя почти с недоверием. Последние слова, однако, развязали ему язык, и шквал его гнева обрушился на голову Адама с неистовством, которое достигло ушей клерков в конторе, побудив нескольких наиболее нервных индивидуумов побледнеть и задрожать. Никто не мог разобрать, что изрекает старый громовержец, но никто не сомневался, что он поносит милорда на чем свет стоит, и к бедному молодому джентльмену испытывали большое сочувствие.

Адам слушал тираду внешне спокойно. Выбирать выражения было не в правилах мистера Шоли, и он не колеблясь изрыгал любое оскорбление, какое приходило ему в голову; лишь складка между бровями выдавала, какого усилия стоило Адаму сдерживать гнев. Было много такого, что он с превеликим удовольствием высказал бы мистеру Шоли, но ничего этого он не произнес. Было бы абсолютно ниже его достоинства скандалить и браниться с краснорожим выскочкой, поливающим его бранью; к тому же он обещал Дженни, что не станет ссориться с ее отцом. И вот в непреклонном молчании он ждал, пока буря утихнет.

Мистер Шоли ожидал столкнуться с возражениями. С другой стороны, то, что его слушали в недвижном молчании, было для него новым и озадачивающим опытом. По справедливости, этот хлипкий зятек должен был бы трепетать от страха, возможно, даже пытаться бормотать какие-то извинения, но уж никак не сидеть здесь с невозмутимым видом, как будто он всего-навсего смотрит какое-то диковинное представление, которое нисколько его не забавляет. Когда ярость мистера Шоли улеглась, его охватило чувство, очень похожее на замешательство. Перестав поносить Адама, он сидел, уставившись на него, тяжело дыша, по-прежнему хмурый, но с таким удивлением в глазах, что Адам едва не расхохотался.