Смятый лепесток

Ой, ли…

Только одно меня и утешает – Диана останется нетронутой и выйдет замуж по любви.

Уверена, нас ищут. Каждый по-своему переживает. Папа, в основном, за репутацию и уязвленное самолюбие. Как это – кто-то взял и посмел утереть ему нос, да еще и таким публичным способом? А остальные – за мою жизнь и здоровье.

Как видно, моя смерть не входит в его планы на данном этапе. А что входит – сложный вопрос. Если это похищение с целью выкупа – зачем ему насиловать меня, мучая обоих? Допустим, данный эпизод можно отослать в качестве психологического метода унизить, растоптать честь отца как мужчины, не сумевшего защитить дочь. Поиздеваться перед основным шагом. Изнасилование, как ни крути, навлекло «позор» на мою голову. Теперь я «нерентабельная». Это, безусловно, удар. Но одна загвоздка. Не было съемки. Дело не в деньгах, однозначно.

И я доберусь до истины! Мой пытливый ум не утихомирится, пока не уловит суть. Такова уж я. Даже в такой ситуации.

Но никак не сходится одно с другим.

Не хватает какой-то детали. Ни одна версия не является правдоподобной!

И, кроме того, что это – ярая месть, губительная, уничтожающая, сжигающая дотла, я ничего не понимаю. Только это.

Во второй спальне над рабочим столом висели полки, всего три коротенькие, но на них было прекрасное собрание зарубежной и отечественной классики. Когда вытирала пыль, решила для себя, что окунусь в Ремарка, выбрав «Возлюби ближнего своего».

Шел лишь час дня, а я уже не знала, куда себя деть от мыслей, что, словно блохи-кровопийцы, скакали и кусали сознание. Катастрофически мало информации. И абсолютное отсутствие выхода на данный момент. А впадать в панику я не имею права. Ждать. Ждать и терпеть. Чтобы выжить.

Подцепив корешок, потянула книгу на себя и удобно устроилась в гостиной на диване ближе к окну.

Ещё раз прочла название. И громко усмехнулась.

Символично – ни убавить, ни прибавить.

И так увлеклась, что очнулась только после того, как услышала звучное урчание в животе. Пришлось идти на поклон к холодильнику. И вновь набор продуктов не вызывал энтузиазма. Копченые изделия я попросту не ела, всё те же яйца – терпеть не могу, даже от запаха воротит. Остается только сыр, скудные листья салата и хлеб. Видимо, он не подумал о том, что я захочу что-нибудь приготовить, и накупил огромное количество сухомятки. Жаль, фруктов и овощей нет.

Какая прелесть, это я уже и меню обсуждаю в голове? Молодец! Придираюсь к содержимому и вспоминаю о своих предпочтениях? Эх, знал бы мой мучитель, о чем я думаю, как гаркнул бы «Жри, что дают», так и пришла бы в себя, наверное. А сейчас я снова сделала себе два бутерброда, прожевала, удовлетворив падкое чрево, и вернулась в гостиную.

Конечно, между строк я иногда теряла связь с сюжетом, меня уносило далеко за пределы военной Германии, описываемой великим писателем, вопросы лезли, давили, угнетали. Но каждый раз я твердо запрещала внутреннему голосу разводить нытье и бесполезную панику. Пожалеть себя успею потом. Если получится.

И вновь возвращалась к роману, влюбляясь всё больше и больше во второстепенного героя Штайнера. Его реплики были бесподобными и многое, как по заказу, можно применить в моей ситуации.

«Вероятное нам всегда кажется невероятным».

«Основной закон жизни: опасность обостряет чувства».

«Любое положение лучше, чем война».

Со мной случилось невероятное. Это обострило инстинкт самосохранения. И чем воевать с обидчиком, лучше сохранять пока нейтральное положение.

Ощущение, что повествование еще больше убеждало меня в правильности намеченной модели поведения. Хотя, не понимаю, насколько это нормально. И можно ли такую непробиваемость назвать здоровой реакцией?..

Ближе к десяти часам ночи, если верить настенным часам, мои глаза уже слипались от усталости, большая часть книги была поглощена, впечатлений хватало. Чужая боль, описанная так искусно и реалистично, затмила мои переживания. Я отправилась в ванную и застирала футболку вместе с трусиками. Повесила на ту же спираль, затем приняла душ и, обмотавшись полотенцем, отправилась в кровать. Махровую ткань сдернула и оставила на спинке стула, а сама юркнула под тонкое одеяло.

Снов не было. Стресс давал о себе знать убийственной темнотой в голове, соответственно, полным забвением. И проснулась я на удивление отдохнувшей. Принялась за стандартные процедуры, облачилась в свежую скудную одежду, затем насытилась теми же бутербродами и вернулась к Ремарку, продолжившему описывать мне ужасы Второй мировой.

Шум мотора услышала ближе к полудню. И сразу же натянулась струной. Застыла с романом в ладонях, остекленевшим взглядом уставившись на разбегающиеся строки.

Агнософобия, черт бы тебя побрал… Какая же ты гадкая.

Уговариваю взять себя в руки. Помнить о цели.

И когда щелкает замок и распахивается дверь, приобретаю невозмутимый вид.

Он резко заходит в комнату. Но я не поднимаю глаз.

Я его боюсь…

Глава 5

Это происходило исключительно, когда наступала темнота. Он привычно стаскивал меня к краю кровати, пристраивался и начинал свою адскую скачку.