Смятый лепесток

Да, это было бы смешно, если бы не было так печально.

Тахикардия не отпускала меня весь первый час. Казалось, либо Дмитрий сейчас вдруг окажется прямо за нами, либо эти двое решат меня не довозить, скинув где-нибудь на обочине, ибо путь был неблизкий.

Но по мере того, как мы отдалялись от места моего заточения и приближались к пункту назначения, я успокаивалась.

Боже, ты услышал мои молитвы…

– А Вы кем работаете, что готовы столько заплатить, лишь бы на работу попасть?

Ну, зачем эти светские излишества? Какая вам разница?! Хорошо же молчали!

– Криминалистом.

Невозможно было не заметить, как переменилось выражение ее лица. Я сидела посередине заднего сидения, чтобы не выпускать обоих из виду, поэтому свободно созерцала профиль женщины.

– Сложная же, э-м, у Вас специальность… А мы вот на местном консервном заводе всю жизнь.

И это было сказано то ли с долей сожаления, то ли с гордостью – не особо понятно. Но я не отвечала, не то у меня сейчас эмоциональное состояние, чтобы беседы поддерживать.

– А Вы у кого из наших гостили-то?

Да что ж ты будешь делать!

– У приятеля моего парня, он недавно купил дом с участком.

– Мать, это, наверное, халупа Соколовых, – блеснул мужчина своей сообразительностью, – как раз новых хозяев никто так и не видел.

Та снисходительно кивнула, соглашаясь.

Дай Бог здоровья этим Соколовым – они меня спасли от дальнейших расспросов.

Еще через полтора часа мы были в городе, и я стала объяснять, как доехать до моего дома. Мандраж сейчас даже усилился. Это было и неверие в успех, и предвкушение, и страх. Слишком многое зависит от того, как я себя поведу.

– Ничего себе… – присвистнул водитель, остановившись перед нашими внушительными высокими воротами, за которыми виднелись верхние этажи.

Проигнорировав это двусмысленное замечание и их растерянность ввиду неожиданной роскоши, я выскочила из машины:

– Сейчас принесу деньги.

Нажав на вызывную панель с камерой, я принялась ждать. Да, полковник Спандарян заботился о безопасности своих «владений», понаставив видеонаблюдение и контролируя каждый уголок. Через секунд десять без каких-либо реплик мне открыли. Я вошла во двор, где все выглядело масштабным и вычурным после моей «клетки». Это даже немного обескуражило, словно я никогда не жила здесь, а проведенные в заточении недели – это вся моя жизнь…

Мне на встречу уже бежали все…

Первым стиснул Размик.

Чуть не рассмеялась истерично. Как же символично!

Предугадывая ход событий, я быстро проговорила:

– Заплати пять тысяч, там ждут в машине муж с женой, я приехала с ними. Остальное – потом.

Брат кивнул и исчез на какое-то время, а меня со всхлипываниями ввела внутрь женская половина семьи.

Дальше началась вакханалия. Тут же позвонили отцу, который появился на пороге гостиной через полчаса. Пытливо взглянул мне в глаза и сел напротив. Естественно, никаких объятий, никакой радости, что я жива и невредима, в отличие от остальных, он не изъявил.

Конечно, было много вопросов, родные переживали и пытались понять, что случилось. Я поведала короткую историю без подробностей. Увезли в неизвестном направлении, держали в непримечательном месте, обращались сносно, кормили хорошо. Выделила – не трогали. И как только появилась возможность – инсценировала побег, а затем действительно убежала. Да, рассказ вызвал недоумение большим количеством неизвестных составляющих. Но я гнула свою линию.

– Ничего не понимаю, а какой в этом смысл, если у нас даже выкупа не требовали? – Размик хмурился все больше и больше.

Да ты, мой дражайший аналитик, удивился бы, «поняв».

– Тебе следует отдохнуть. Подробно поговорим обо всем завтра.

Эту здравую мысль выдал отец. Я была благодарна, поскольку действительно чувствовала – еще чуть-чуть, и я сорвусь. После трехнедельной тишины такой шквал звуков моментально вымотал.

Отмокала в ванне с пушистой пеной около часа, затем мочалкой прорабатывала всю кожу с изощренной тщательностью. Не к месту подумала о том, что современная косметология – чудесная вещь. Я прибегла к ней практически с восемнадцати лет, устав от надобности следить за каждым участком, когда посещала бассейн. И теперь почти два года – о, счастье – не имею необходимости обращаться к специалистам по эпиляции.

Странно, но именно такие дурацкие выводы напрашивались сами собой. Потому что я поставила себе психологическую блокаду, запретив вспоминать и анализировать произошедшее. Вместо этого иронично усмехалась, размышляя над насущным: было бы еще и стыдно, если бы на теле имелась растительность, которую мне там нечем было бы удалять. И тогда, возможно, моему насильнику стало бы еще противнее ко мне прикасаться…

Я со всей серьезностью пекусь о деликатной проблеме, способной вызвать дискомфорт человека, который…погубил меня? Да. Это стресс. И пекусь я не о его мнимом дискомфорте, а именно о своем. Девушка в любой ситуации остается девушкой, не забывая о таких вещах. Приятно, что хотя бы это не терзало меня.