Смирительная рубашка для гениев (СИ)

- Пока никаких, мы его в девятку переводим, - бросил в ее сторону главврач, поправил съехавшие на нос очки и повернулся ко мне. - Кошмары не мучают? Больные не обижают? Как стул?..

- Алексей Алексеевич, вы меня не помните?.. - начал я, осознав, что меня, скорее всего, принимают за кого-то другого?

Он пошевелил густыми бровями, отчего очки снова сползли на кончик носа, поправил их.

- Ну, как же-с! Отлично, голубчик Аркадий Семенович, помню. А это, что у вас, тетрадка? Роман новый пишете? Любопытно, любопытно!..

Мне сделалось не по себе. Я отложил тетрадь, которую держал в руках и поднялся.

- Я бы хотел с вами поговорить... - начал растерянно лепетать я.

- Отличненько, - он опустил мне на плечо огромную свою руку и тихонько надавил, я снова опустился на кровать. - Я вас вызову, голубчик, сразу после обхода.

И они пошли дальше.

- Как самочувствие?... Как стул?.. Покажите язык... Кошмары не мучают?..

Я в недоумении сидел на кровати и ничего не понимал... по правде, я давно уже ничего не понимал. Рядом со мной лежал вышедший из-под моего авторского контроля герой моего романа, а мне оставалось только следить и записывать его действия, ничего не придумывая... и свои действия записывать. И кто же я после этого - герой собственного романа, или мы все уже герои чьего-то чужого романа? Вопрос!

- Слышал, тебя на девятку переводят, - Андрей, лежа на кровати, качался на панцирной сетке. - Я думал ты шпион, а ты обычный псих.

- Сам ты псих! С манией преследования к тому же.

- Ладно, не сердись, - он перестал качаться, сел и протянул мне руку. - Ну, давай мириться.

Я демонстративно не обращал внимания на его руку.

- Обиделся, - констатировал он. - Я здесь тоже не прохлаждаюсь, между прочим, среди врагов живу. Сколько раз шпионов засылали.

- А чего же врачам тогда сказал, что тебя никто не преследует?

- Да я же нормальный, только под психа кошу.

Я с сомнением покачал головой.

- Ну, давай тогда рассказывай, что по твоим сведениям на девятке с больными делают.

Я понимал, что во всем верить ему нельзя, что он не в своем уме, но раз уж предстояло попасть на это отделение, то пусть опишет, каким оно представляется в его голове.

- Девятка?.. Девятое отделение засекреченное, оно к нашему примыкает. Днем двери на него открывают, ставят санитара с дубинкой, а вечером снова на все запоры закрывают.

- А зачем тогда открывают, если санитара ставят? Глюки проветривают?

- Загадка! Наверное, это психологический фактор: раз дверь открыта, значит, ты вроде как свободен, - он вдруг приблизил ко мне лицо и, оглянувшись, заговорил шепотом. - Вот там-то, на девятом отделении, все и происходит. На девятке тайные опыты над нашим сумасшедшим братом проделывают... Кстати, с тетрадками и карандашами туда не пустят, наверняка обыскивать будут.

- Чего-то я тебе не верю!

- Не обижайся, я действительно считал, что ты враг. Но поверь, девятое самое загадочное в больнице отделение. Там опыты над людьми ставят. А какие - никто не знает. Тайна. Над тобой тоже, наверное, опыты производить будут, так что ты готовься морально и физически. Но в случае чего мы тебя с Максом вытащим.

- Да уж, ты вытащишь...

Я уже не сердился и говорил с ним грубо по инерции, ведь из друзей у меня здесь были только он да Геморрой с Андрейкой, хотя эти скорее приятели. Интересно, что в больнице все происходило в ускоренном режиме. Андрей стал мне другом за два дня, и я был уверен, что это навсегда. Я, конечно, не верил ему, но на всякий случай, свернув, спрятал тетрадь и ручку в носок под одобрительные кивки Андрея. Карандаш, который имелся у меня на всякий случай, после некоторых раздумий сломал пополам, чтобы, если найдут одну половину, осталась вторая.

Было не страшно, что меня переведут на другое отделение: больше меня волновало, как смогу завтра встретиться с Анжелой. Мысли мои то и дело возвращались к ней. Только бы нам удалось увидеться, по сравнению с этим все остальное казалось сущей ерундой.

В палату, стуча деревяшками в пол, вошел человек на ходулях. Как до сих пор этого сумасшедшего не опустили на землю? И врачей не боится!

- Что за псих на ходулях? - спросил я Андрея.

- А-а, это не псих, это Вахромей-электрик. Лампочки по больнице вкручивает. Привет, Вахромей! - он помахал электрику рукой. - Чтобы стремянку тяжеленную не таскать, на ходулях приноровился. Удобно и достает везде.

И точно. Вахромей-электрик подошел к люстре и стал выкручивать лампочку.

- А почему в пижаме-то больничной?

- Понятно почему: средств на нас умалишенных государство выделяет мало. А те, что выделяют, чиновники по карманам распихивают. Про коррупцию и откаты слышал? Так вот на спецодежду и не хватает. В чем электрику ходить? Либо в халате докторском, либо в пижаме. В пижаме несравненно удобнее, да и психи за своего принимают. На буйном тоже лампочки перегорают. Вахромей один на весь корпус. Вон, даже штаны на ходули нарастил.

В палату вошел Дмитрий Иванович и направился ко мне.

- За тобой, - шепотом, почему-то побледнев, сказал Андрей. - Ну, ты уж держись, если что... - но он не договорил.