Смирительная рубашка для гениев (СИ)

Было темно, я поднял от пола голову... последнее, что увидел - змеиную морду перед лицом... Разинув пасть с двумя длинными верхними зубами, змея зашипела и сделала бросок...

Глава 7

СМЕРТЬ

Меня обступали люди в белых халатах, светили фонарем в глаза, и я со дна этих глаз видел их озабоченные лица...

- Противоядия нет. Откуда противоядие от черной мамбы? Они у нас не водятся, - далекий и одновременно близкий голос. - Он обречен... зрачок мутнеет...

Потом видел себя со стороны: я совершенно голый лежал в ярком свете на операционном столе.

- Разряд! - командовал кто-то громко и отчетливо.

Я чувствовал, как тело мое выгибается, как боль продирает его до самых отдаленных уголков. И одновременно видел это со стороны.

- Еще разряд!

И снова пронзающая боль... Глядя извне я понимал, что тело уже не принадлежит мне, и ему уже не важно то, что еще важно этим людям, суетящимся вокруг лежащего на операционном столе человека.

- Все, - сказал надо мной и в то же время где-то далеко мужской голос. - Бесполезно.

- Может быть еще разряд? - женский голос.

- Да бесполезно, плюньте... Он уже умер.

Глава 8

ПОХОРОНЫ

Я уже умер.

Я стоял перед массивной дверью, рядом оказался мужчина в черном костюме, в петлице пиджака увядшая роза, и весь он был унылый и какой-то безнадежный.

- Вам туда, - указал он на дверь.

Сам не понимаю почему, но мне не хотелось входить.

- Вам туда, - настойчивее повторил унылый тип. - Туда...

Чуть еще помедлив, я открыл дверь и вошел.

Свет ударил в лицо, сощурившись, прикрыв глаза рукой, сквозь режущий свет я увидел... Нет, этого не может быть!... Я не верил, не мог поверить!..

Длинный, накрытый бордовой скатертью стол, за ним шесть человек в черных костюмах.

- Поздравляем, вы в новом проекте.

- Надеемся, вы вошли в проект по собственной воле.

- Вас никто не принуждал?

- Несмотря на то, что вы проявили себя человеком недисциплинированным, мы берем вас на поруки.

Я, щурясь, вглядывался в лица, а видел только тени; но это были они, те самые, уже не раз допрашивавшие меня люди. Их ничуть не изменила смерть, только переодела из белого в черное. Они говорили все так же - без пауз, без промежутков, задавали вопросы, но не ожидали на них ответов.

- Вы думали скрыться от нас, думали - смерть все спишет.

- Но это не так. Смерть это не выход, смерть это вход.

- В бесконечный коридор дверей и преобразований.

- Впрочем, вам, Четырнадцать Пятнадцать, этого не понять.

- Мы сделали исключение и включили вас в новый проект.

- Исключили и включили... Забавная тавтология... Вы должны быть нам благодарны за это.

- В прошлых проектах вы проявили себя далеко не с лучшей стороны.

- Вы совали нос не в свои дела.

- Портили имущество.

- Употребляли продукты не предназначенные для вас.

- Чем нанесли материальный ущерб.

- В этом проекте вас будут называть ну, например, Ангел.

- Хотя писатели далеко не ангелы.

- Пишут при жизни всякую ахинею, ведут скотский образ жизни, пьют, развратничают...

- Нет, Ангел для вас уже слишком, лучше будут называть вас Писатель.

- Мертвый Писатель.

- Там у вас любят мертвых писателей.

- Мертвым писателям там бы жилось хорошо.

- Нет, это для вас слишком, вы этого не заслужили, мы лучше будем называть вас Неизвестный Писатель.

- Ничего нет хуже для писателя, чем быть неизвестным писателем.

- Решено, с этой минуты вы Неизвестный Писатель.

По дорожке Богословского кладбища медленно двигалась похоронная процессия, под ногами шуршали опавшие листья, хрустел песок. Погода была словно специально предназначена для похорон: теплая и влажная, с пожелтевших деревьев, кружась, падали листья, легкий ветерок в кронах деревьев не достигал кладбищенских аллей. Осень вообще красивое время года, особенно на кладбище.

Провожавшие в последний путь скорбные люди с букетиками в руках медленно и печально шли по аллее. Не было вычурных помпезных венков с лентами "От Союза писателей Санкт-Петербурга", "От Администрации Санкт-Петербурга", траурного оркестра с трубачами и барабаном, зато было сразу два гроба. Их несли помятого вида мужчины к заранее вырытым могилам, возле которых уже скучали четверо могильщиков с лопатами. Где-то вдалеке слышалась сирена "Скорой помощи" - она то удалялась, то приближалась снова, как будто разыскивала кого-то между могил.

Гробы поставили на специально приготовленные козлы. Макс - распорядитель похорон, с серьгой в ухе и в дурацкой шапочке, больше подходившей для дискотеки, дал ханыгам, несшим гробы, по стольнику, и они ушли. Остались только близкие. Гробы открыли. В одном оказался Аркадий, бледный с ввалившимися глазами и подвязанной ремешком челюстью, в другом - Анжела. Смерть изменила ее мало, она лежала в гробу, как живая: напудренная, с румянами на щеках, алой помадой... только синяя полоса на шее говорила о ее противоестественном уходе из жизни.