Смоленская земля в IX–XIII вв. Очерки истории Смоленщины и Восточной Белоруссии

Д. и А. Поппэ, мы указывали, обратили внимание на текст Устава 1136 г. о Путтине, который как они установили, по своему характеру выпадает из всего стиля документа: «На Путтине присно платять четири гривны, Бѣници — 2 гривны, корчмити — полпяты гривны, дедичи и дань и вира — 15 гривен, гость — 7 гривен, а из того святеи Богородици епископу три гривны без семи ногат». Исследователи Устава прежнего времени не замечали, что доход князя с Путтина высчитан суммарно («из того»), причем указывается лишь доля епископии, которая составляет 10 % не от всей суммы (32 гривны 10 ногат), а от 26 гривен 10 ногат. Вглядываясь в текст пристальнее, авторы заметили, что последнюю выплату в Путтино вносил не населенный пункт, а «гость», т. е. категория населения. В тексте есть и «корчмити» — корчмари, возможно, тоже не топоним, а категория жителей. То же и с дедичами. По П.В. Голубовскому, топоним Дедичи, жители которого платили в Путтин, был на Соже («близкий» якобы топоним… Дедины!), что невероятно. Но дедичи вместе с тем — «реликтовая категория сельскохозяйственного населения, располагавшего наследственным правом на землю, известная западным и южным славянам»[444], и поэтому можно думать, что категория эта, полагают Д. и А. Поппэ, существовала некогда и на Руси (дополним, что подобные топонимы у нас действительно известны). Идя этим путем далее, исследователи считают, что и Беницы не топоним, а испорченное при переписке в XVI в. «бъртницы» (бортники), либо «бобровники», но с этим уже согласиться нельзя. Возможно и была некогда производственная категория людей, именуемая бениками (о чем уже говорилось), но у Путтина они жили в с. Беницы, сохранившемся и теперь, возле которого был обнаружен культурный слой XII в.[445] В заключение польские исследователи пишут о Путтине как о погосте, с которым связаны различные категории налогоплательщиков: «В пользу князя в Путтине собирались 32 гривны и 10 ногат, однако церковная десятина определена в 2 гривны и 13 ногат, т. е. 10 % от 26 гривен и 10 ногат. Разница в 6 гривен объясняется весьма просто. Дедичи обязаны были князю (платить) дань и виру (т. е. штраф за убийство), вместе — 15 гривен, так как во введении к документу смоленский князь предварил, что дает десятину от всех (далее поименованных) даней, за исключением, между прочим, и виры, то совершенно очевидно, что именно она и была изъята из общей суммы княжеского дохода с Путтина и уже затем была вычислена десятина. Дедичи из Путтина платили, таким образом, 9 гривен дани и 6 гривен виры»[446]. Далее авторы привлекают четвертую статью «Пространной Правды»: «Которая либо вервь начнет платити дикую виру, колико лтѣт заплатить ту виру, занеже без головника им платити»[447]… и заключают, что «путтинские дедичи, находясь в верви, платят виру сообща и в рассрочку»[448]. Итак, если следовать интересным построениям Д. и А. Поппэ, Путтин (Путтино) оказывается перед нами важным центром-погостом, с которого дань шла не в какой-либо более крупный центр (как, например, в Вержавск в Вержавлянах Великих), а непосредственно в Смоленск. Путтинский погост организовался на базе одной соседской общины-верви дедичей (Вержавлянские погосты, платившие втрое более, объединяли, видимо, большее количество общин, что отметили и Д. и А. Поппэ), но, помимо старой вервной организации дедичей, основанной на сельском хозяйстве, погост этот был организмом, объединяющим и новые явления, он был «многофункциональным сельским поселением XII в.» и получал дань в пользу князя с торга, с некоторых категорий ремесленников[449] и даже с одного небольшого населенного пункта Бениц (о чем уже говорилось). Перед нами — погост, зафиксированный документом в момент его постепенного роста, когда старое в нем боролось с новым, а новое ставило его на путь образования города, которым, однако, этот погостский центр так и не стал, и мы его не видим в грамоте «О погородьи» 1211–1218 гг., где поименованы все смоленские города[450].