Смоленская земля в IX–XIII вв. Очерки истории Смоленщины и Восточной Белоруссии

Первые исследователи интерпретировали памятник по-разному. В.И. Сизов, раскопавший 500 курганов, в 1902 г. характеризовал его как чисто славянский, «где возможный варяжский элемент не играл господствующей роли». Среди прочего населения он выделил купцов-воинов — зажиточных людей (захоронение в центральной группе курганов). К этой группе населения он отнес и похороненных в Гнездове варягов. При этом ученый недоумевал: «каким образом такая населенная и промышленная (ремесленная — Л.А.), местность могла остаться незамеченной для древних летописцев?», — и твердо находя, что Гнездово связано со Смоленском, предположил, что Гнездово «было погостом Смоленска и что здесь в Гнездове с древнейших времен развивалась торгово-промышленная жизнь, в то время как Смоленск был только острожком, или крепостью, где сидел правитель («муж княжой»), ездивший на полюдье, или принимавший дань, или товар, с окрестных мест. Население Смоленска, писал В.И. Сизов, было в то время незначительное и только административно-военное, и потому оно не оставило после себя ясных следов. «Основываясь на находках в Смоленске С.П. Писарева, ученый отметил отсутствие с них аналогий с курганными древностями Гнездова[655]. В.И. Сизов полагал, что оба гнездовских городища (Центральное — у самой деревни, при ручье Свинец (Свинка), и другое, расположенное западнее, у р. Ольши) служили укреплениями древних поселков, которые тянулись, судя по курганам, «длинной полосой» у правого берега Днепра[656]. После смерти В.И. Сизова (1904) эту мысль развивал А.А. Спицын: Гнездово — древний Смоленск, который располагался на Ольшанском городище, откуда Олег перенес его на Центральное городище, а при Ярославе Мудром город был перенесен на новое место[657]. Мысль ученых в основном, мы увидим, была верной (но к этому мы возвращаемся лишь теперь). В 1909 г. местным историком Г.К. Бугославским было выдвинуто утверждение, что у Гнездова «не было никакого поселения», ибо это некрополь Смоленска, находящегося на современном месте[658]. Тщательное обследование окрестностей Гнездова А.Н. Лявданским ранней весной 1924 г. позволило установить, что в Гнездове есть обширное селище, где «хорошо виден культурный слой» с посудой, которая «ничем не отличается (…) от большинства керамики Гнездовского могильника». «С открытием селища, — писал А.Н. Лявданский, — становятся более понятными и те случайные находки отдельных вещей и кладов, которые имели место в Гнездове»[659]. Помимо селища ученый определил, что от его керамики не отличается и посуда Центрального и Ольшанского городищ. Таким образом, А.Н. Лявданский был первым, кто установил, что Гнездово — сложный комплекс единовременных памятников, и тем самым поставил всю проблему Гнездова на подлинно научные рельсы. Однако сделав свои поразительные открытия и отвергнув «неосновательное заявление Бугославского»[660], вопрос о взаимоотношениях Гнездова и Смоленска ученый предоставил решать другим. В 40–50-х годах наука была возвращена к Бугославскому (Д.А. Авдусин), и только после кратковременных раскопок селища И.И. Ляпушкиным (1967–1968 гг. рис. 17) взгляды А.Н. Лявданского наконец получили права гражданства (см. раздел «Историография»). Гнездовское селище изучается Д.А. Авдусиным специально, и на его материалах его ученики пишут диссертации[661].

Рис. 16. Вещи из раскопок гнездовских курганов (некрополя древнего Смоленска IX — начала XI вв.)

Что же собой представляет древнее население Гнездова? Прежде всего оно было в значительной мере полиэтничным. Помимо пяти десятков курганов с захоронениями норманнов (их было намного более, чем полагает Д.А. Авдусин, так как огромное количество погребений — особенно мужских — этнически неопределимы)[662] и одного — финки с Верхнего Поволжья, в курганах найден ряд погребений с обрядом, напоминающим восточных балтов (типа Акатовского могильника V–VII вв.). От последних, как полагает Е.А. Шмидт, этот обряд воспринят населением, оставившим длинные курганы. Есть и другие захоронения, которые, по мысли того же исследователя, деталями инвентаря напоминают погребения восточных балтов и перенесены сюда как «субстратный» пережиток «ассимилированного местного населения»[663]. Та же картина наблюдается при исследовании гнездовского поселения: «орудия труда, приемы домостроительства, формы керамики имеют широкие аналогии в первую очередь среди древностей балтских и славянских (вероятно, точнее, славянских и балтских. — Л.А.) племен Восточной Европы»[664]. Норманнские древности обнаружены также на гнездовском селище. Исследовавшая его Т.А. Пушкина отмечает, что первоначальный гнездовский поселок был смешанным из славян и скандинавов и лишь к концу X в. «местные балты и пришлые скандинавы были ассимилированы мощным потоком славян»[665].