Смоленский нокдаун

Удивительное дело — то, что вчера мы с Мариной выбрали для меня, сегодня мне понравилось, и даже очень. Наверное, вчера меня смущала атмосфера в том магазине — кругом люди, зеркала, ты на самом виду… А в домашней обстановке я спокойно примерила на себя обновы и осталась довольна. Мама только цокала языком — ей тоже понравился мой гардероб по моде будущего. Ну, мы старались выбирать все приличное… Видела бы мама, что там продают — юбочки размером с носовой платок и рейтузики, которые Марина называет «шортами» и на полном серьезе утверждает, что такие у нее имеются. Ну, не знаю, удастся ли мне когда-нибудь воспринять подобные предметы одежды без чувства стыда и неловкости, но пока что максимум, на что я готова — это облачиться в «джинсы» — такие же, какие носит моя подруга. Естественно, облачиться для выхода в двадцать первый век… Остальная одежда тоже исключительно для этих целей.

Перемерив все купленное и оставив на себе фиолетовую блузку с коротким рукавом, я натянула джинсы. И вдруг мне ужасно захотелось остаться в них, и в них же пойти на свидание…

— Буду в них ходить! — решительно заявила я, поворачиваясь к зеркалу то одним боком, то другим. В джинсах было удобно. Я казалась самой себе смелой и свободной от условностей обитательницей двадцать первого века. Мне нравилось, как упругая ткань облегает попу и бедра, подчеркивая достоинства фигуры. Наверное, понравлюсь Васе в таком виде…

Мама же всплеснула руками и осуждающе покачала головой.

— Варенька, это же неприлично — ходить в таком! — сказала она.

— Да? Почему? — расстроилась я. — Марина же ходит…

Слова мамы меня расстроили. Я не могла не считаться с ее мнением. А уж становиться в ее глазах легкомысленной мне очень не хотелось…

— Ну, то Марина… — сказала мама, продолжая внимательно меня разглядывать. — К ней-то наши люди привыкли, знают, что не наша… А тебя осудят, если выйдешь в такой одежде. Так-то мне нравится, но люди-то не поймут… Вон, обтянуло все — скажут, что будто голая…

— Ну мама! — воскликнула я, выразительно сжав кулачки. — Тебе же нравится! Не все ли равно, кто что скажет? Какое нам дело до разговоров досужих кумушек? Там, в будущем, еще и не так ходят — а вообще с голыми ногами! И никто даже не смотрит! Там вообще, если хочешь знать, девушки полулысые ходят, с кольцами в губах, с татуировками! — от избытка эмоций я топнула ногой. — А почему мне нельзя одеться так же, как моя подруга? В джинсах нет ничего неприличного!

Мама поджала губы — это означало, что она недовольна моим бунтарским поведением. Нет, она не стала бы меня ругать, если бы я сделала по-своему. Не стала бы устраивать сцен, имей я дерзость ослушаться ее… Просто она стала бы холодной со мной, а это казалось мне самым страшным. Она это умела — без бурных выражений чувств показать свое неодобрение. Дворянка! Общественное мнение многое значило для нее. А вот я, разок уже хлебнув свободы будущего, ощутив его ритм, вдохнув его воздух, остро ощущала несправедливость этого положения вещей. О, я уже была отравлена этим будущим… Оно въелось в меня и бесповоротно изменило. Оно мне нравилось — и ничего уже нельзя было с этим поделать. Я уже тосковала по нему, я снова хотела туда, в Россию двадцать первого века… Я хотела стать похожей на тех эмансипированных, уверенных в себе, ярких и деловитых женщин, которых я видела там — с необычными стрижками, маленькими сумочками, на высоких каблуках… Я смотрела на себя в зеркало — и видела себя такой же, как они. Но здесь я никогда не могла бы стать такой…

Я тяжко вздохнула. Да, соблазн велик, но на свидание с Васей я сегодня надену что-нибудь поскромнее. Я не стану портить отношения с мамой — она у меня одна из всех близких людей…

При мысли о предстоящем свидании я машинально глянула на часы — они показывали начало седьмого. Со вздохом я сняла джинсы, сложила все новые вещи в шкаф и надела ситцевое платьице в горошек, с белым воротничком. Сердце мое возрадовалось, когда я увидела в глазах мамы одобрение. И все стало неважным по сравнению с этим взглядом любимой моей мамочки… Я подошла к ней и обняла за плечи, собираясь сообщить о том, что у меня свидание с молодым человеком. Но она опередила меня.

— На свидание собралась? — лукаво спросила она.

Я покраснела — ну вот ничего не могу с собой поделать, всегда смущаюсь в такие моменты.

— Да… — ответила я. — Мам, он… Он ОТТУДА… — И совсем уже тихо добавила: — Его зовут Василий… Это он меня вчера до дома довез…

Она несколько секунд молчала, глядя на меня с любовью. А потом сказала с улыбкой:

— Дай Бог, дочка… Иди… Чует сердце мое, что хороший он человек, твой Вася…

И такое облегчение мне принесли эти ее слова, что я бросилась к ней на шею и расцеловала, радостно смеясь. После чего стала быстро собираться на свидание.

9 сентября 1941 года, 07:45. Брянский фронт, Кричев Командующий Брянским фронтом генерал армии Георгий Жуков