Смоленское направление - 4

Бухх! Флигель госпиталя, где располагалась ординаторская, окутался дымом. Окна вылетели вместе с рамами, узкая створка полуторной двери повисла на одной петле, санитар с папками отлетел в снег, сбил с ног несущих шкаф, а те, выпустив груз из рук, завалили его на лежащие рядом ящики. Грохот дополнился звуками разбивающегося стекла, стонами и руганью. В попытке повалить Петера, защитив тем самым от возможных осколков, Шмидт неловко взмахнул рукой и задел краем жестянки с леденцами лоб Клаусовича, оставляя тоненькую кровавую бороздку. Одновременно с этим, лошадь дёрнулась в сторону, потащив за собой сани, вследствие чего Петер и Шмидт упали прямо на них. Спустя минуту, ординаторскую охватило огнём. Взрывом опрокинуло буржуйку, и первым, кто оказался внутри, пришлось выбегать обратно. Кроме снега и пожарного щита с песком ничего под руками не оказалось. Тем не менее, основное бревенчатое здание удалось спасти. Останки Пауля и зашедшего с ним солдата с мешком вынесли во двор. Голову Петера перевязали, хотя было достаточно и пластыря, Шмидт несколько раз извинялся за свою неуклюжесть, а Дистергефт словно не замечал этого, изображая контузию, благодарил своего спасителя. Через некоторое время появился заместитель коменданта Майс. Немцы не на шутку всполошились, выставили посты, фактически окружив здание госпиталя и стали осматривать местность вокруг. Нашли какие-то следы, ведущие к пустующему дому у реки, несколько окурков да бутылку из-под шнапса и больше ничего. В разговоре с лейтенантом медицинской службы, Майс обмолвился: "Второй случай за сегодня", после чего посмотрев в нашу сторону, брезгливо отвернулся.

- Жук учёный, небось, представит всё таким образом, что получил боевое ранение, да ещё чёрную метку затребует, - продолжал разговор Майс.

- Значком "За ранение" некомбатантов не награждают, - возразил лейтенант медицинской службы.

- Да какой он гражданский, а, вы же здесь всего неделю. Остерегайтесь этого типа, связи у него о-го-го, в самом Берлине. Мой шеф уже обжёгся.

- Спасибо за предупреждение, только меня это уже не касается, - лейтенант усмехнулся, - к вечеру мы будем в Вязьме. Так что, счастливо оставаться в этом гадюшнике.

Медик козырнул Майсу и отправился к стоящему грузовику, на который только что загрузили койки. Покрытый эпоксидной эмалью белого цвета шкаф, гордость местной больницы, так и остался лежать на снегу. До него, как и до меня с Дистергефтом, никому не было дела.

- В комендатуру! - громко крикнул мне Петер Клаусович.

Я хлестнул лошадку, караульный спешно отошёл в сторону, освобождая дорогу. У Ржецкого мы задержались минут на двадцать. Петер Клаусович известил власти, что собирается проводить раскопки западнее Прилепово, в связи с чем хотел бы привлечь на работы детей, снег расчищать. Евгений Владимирович тут же состряпал документ и отправился визировать бумагу к Долерману. К сожалению, комендант отказал. Выпускать кого-либо из гетто, было категорически запрещено, а организовать прилеповских ребятишек можно было и без комендантского благословления. Там же, Ржецкий рассказал, что с утра в доме, где поселились немцы, взорвалась граната. По случайности никто не пострадал, но теперь, близко к окнам лучше не подходить - стреляют сразу. В подтверждение его слов мы услышали винтовочный выстрел и полный отчаянья женский крик. Лицо Ржецкого передёрнулось. Мы выглянули на улицу. Возле доски с объявлениями стоял немец с винтовкой в руках, выцеливая кого-то на другом конце улицы.

- Эрнст, - окрикнул солдата Ржецкий, - спички есть?

Немец обернулся на окрик, вновь перевёл взгляд обратно на улицу и щёлкнул флажком предохранителя, что-то буркнув в ответ. Больше нам в Хиславичах делать было нечего. Усевшись в сани, мы поехали. Полдороги Дистергефт молчал, а затем разговорился:

- Как вы узнали, что Пауль был нацистом?

- Я слушал ваш с ним разговор. Удивлены?

- Да. Хотя, нет. Вчера я заметил надпись на электрическом приборе. Он рассчитан на очень странное напряжение, а ваши лампы? Я читал о Тесле и его опытах, но был уверен, что половина из написанного - миф. Видимо, ошибался. У вас нет проводки, а лампочки горят. Так что я не удивлён, что вы можете слушать то, что происходит в комнате двумя этажами выше.

- Проводка есть, просто она спрятана, а не на виду в скрученном виде на изоляторах, как вы привыкли. А что касается Пауля - первого мая тридцать седьмого он вступил в НСДАП, а в феврале прошлого года, в национал-социалистический союз врачей. Кстати, он написал донос на Шмидта, да и не только на него. И ещё, этот мерзавец очень любил детей. Он собирался провести ряд операций над советскими ребятишками, дабы проанализировать порог боли детского организма. Я сфотографировал несколько листков из его записной книжки. Если интересно, можете ознакомиться на досуге. А вы до последнего момента были готовы поручиться за него. В тихом болоте, Петер Клаусович, сами знаете что.