Смотри сердцем. Целительница для Князя (СИ)

— Получается, я выпила с полбутылки вина с этим афродизиаком и не просто опьянела, у меня просто крышу снесло от желания. Кстати, ты ведь тоже тогда выпил. Так вот, почему мы как кролики…

Инвар усмехнулся:

— Да ладно, скажи еще, что не понравилось! Вино всего лишь усилило то, чего мы изначально хотели, и сделало эту ночь просто волшебной, снеся все преграды в виде страхов и предубеждений.

— Да уж… — покраснела я, вспоминая, что творила в ту ночь.

Инвар вдруг остановился, взял меня за подбородок, приподняв мое лицо и прошептал мне в губы:

— Я ни о чем не жалею. Это была лучшая ночь в моей жизни.

— С ума сошел! — вырвалась я из его захвата. — Вдруг кто увидит! Кстати, мы пришли.

Элен с Алешкой уже одевались, собираясь на прогулку. Инвар присел на корточки перед сыном и сказал:

— Привет! Я твой папа!

Кажется, я никогда еще не видела у Элен таких огромных глаз. Алешка лишь переспросил:

— Папа? Аёса, — ткнул себя пальцем в грудь, обозначая, что это его зовут Алёшей.

В его словарном запасе пока было не очень много слов, но он активно пополнялся. Основными словами были, конечно, “мама”, “дядя”, “тетя”, “Овин” (так он звал Кевина с Орином, объединив их в одно слово), “Вена” (это была Верена) и “Аси” (так он называл Арчи, нашего кота). Ну и, конечно, самое важное слово — “дай”. Этим словом он оперировал активно.

Вот и сейчас он обратился к Элен:

— Дай!

Взял у нее из рук любимого плюшевого медвежонка и заявил:

— Гуять!

И они отправились в парк на прогулку, а мы с Инваром остались одни в доме. Если не считать Арчи, конечно. Берта с мальчишками как раз только что ушли на прием к врачу.

Инвар улыбался счастливой улыбкой, той самой улыбкой, в которую я когда-то влюбилась до беспамятства и которую я видела во снах. Даже когда потеряла память. Что уж говорить про мои сны в последние два года!

Я провела его в свою комнату, предложила сесть в кресло возле чайного столика и уже собиралась пойти сделать чай, как он вдруг перехватил мою руку и резко притянул к себе.

— Я так соскучился! — прошептал он мне в губы и поцеловал.

Его поцелуй, сперва осторожный и нежный, постепенно становился все более требовательным, голодным. И я отвечала. Потому что тоже соскучилась. До безумия.

Когда и как он успел стянуть мое платье, а потом еще и стащить с меня мое белье, я не заметила. Осознала лишь краем сознания, что лихорадочно расстегиваю пуговки на его рубашке и стягиваю ее с его широких плеч. Миг — и я уже лежу на спине на кровати, а Инвар нависает надо мной и покрывает все мое тело жадными поцелуями. Серые любимые глаза совсем потемнели от страсти, стали больше похожи на грозовое небо во время шторма. Штормило нас обоих.

Я совсем осмелела, дрожащими руками стянула с него брюки, белье и он, не выдерживая больше прелюдий, резко вошел в меня. Его движения были сильными, глубокими. Совсем ошалев от страсти, я не могла сдерживать стонов, подаваясь ему навстречу, прижимаясь как можно крепче, ближе, теснее. Словно хотела слиться с ним, стать одним целым. От трепетной нежности не осталось и следа — остались только страсть и дикое, необузданное желание. Мои ноги обвивали его талию, а руки впивались в его плечи, словно я боялась хотя бы на секунду отпустить его. Наверное, и правда боялась.

Оргазм настиг меня довольно быстро и в этом я ненамного опередила Инвара. Видимо, мы слишком долго желали этого, слишком соскучились друг по другу. Утолили ли мы голод? Думаю, что нет. Но слегка отпустило это безумное желание накинуться друг на друга, невзирая ни на кого и ни на что.

Я вдруг подскочила:

— Инвар, ты придурок! Еще скажи, что я не могу от тебя забеременеть. Плавали, знаем. Где-то тут в аптечке вроде были противозачаточные.

И как была, голышом кинулась к шкафу, где лежала коробка с аптечкой. Инвар вдруг нахмурился:

— Ты держишь у себя противозачаточные? И часто они пригождаются?

— Ты совсем дурак? Сперва я была беременной, потом кормила ребенка, училась, работала, помогала Берте. У меня было время на личную жизнь? Это аптечка Берты, я брала у нее, когда у Алешки зубки прорезывались и он температуру выдал. Забыла вернуть.

Инвар выдохнул с облегчением.

— Прости, я и правда ревнивый дурак. Просто с ума сходил от мысли, что ты можешь быть с кем-то… Я ж не знал, где ты и как. Я и про сына-то ничего не знал. Думал, ты давно уже меня забыла, вышла замуж.

— Я уже замужем. За тобой, если что.

Он пожал плечами:

— Ты могла заключить обычный немагический брак, там проверку не делают.

Я выпила таблетку и села к нему на кровать.

— Да никто мне не был нужен. Ты не понимаешь. Может быть, тебя и накрыло вдруг два года назад, а я-то в тебя влюблена была еще тогда, восемь лет назад.

— Ты же потеряла память? — удивился Инвар.

— Угу, только ты все равно мне во снах являлся.

— Подожди, получается, что когда ты приехала в наш дворец с Инессой, ты меня узнала?

— Не совсем. Я только увидела знакомые глаза из моих снов и твою улыбку. То есть, улыбка была во сне, в реальности ты тогда мне почти не улыбался.