Смотрящие вперед. Обсерватория в дюнах

— Эх! Зачем все портить? Так было хорошо! Я хотела говорить об этом послезавтра — в понедельник. Хоть два дня простого человеческого счастья. Я бы сама варила кофе, ухаживала за тобой, как твоя жена. А ты…

Мирра чуть не заплакала от разочарования.

— Но почему два дня, — Мальшет сел рядом и ласково взял ее руки в свои, — когда мы можем быть вместе всю жизнь?

— Мы не можем быть счастливы вместе, — тихо возразила Мирра.

— Это зависит от нас самих!

— Послушай, Филипп… — Мирра обняла его, но он не шевельнулся, словно одеревенел. — Неужели нельзя обсудить это потом? Я стосковалась о тебе. Я так устала, у меня был тяжелый день…

Мальшет гневно сбросил ее руку.

— Говори начистоту все! Почему мы не можем быть мужем и женой, как все люди! Ты же сказала, что любишь меня?

Мирра села в уголок дивана и заплакала навзрыд. Мальшет угрюмо смотрел на нее, но не трогался с места. Мирра плакала долго. Она поняла, что это был конец всему, и не в «ханжестве» Филиппа была причина, а в его чувстве достоинства. Приходилось объясняться откровенно.

Мирра всталаи села у стола, положив обе руки на его скользкую лакированную поверхность.

— Сядь, — сказала она Мальшету, и он тоже сел к столу. — У каждого человека свое представление о счастье, — начала Мирра. — У тебя Каспий, обсерватория… пустыня…

— Я все понимаю! — перебил ее Филипп, лицо его смягчилось. — Ты не можешь оставить Москву, свою научную работу. Я знал это. Моя мать тоже никогда бы не оставила Москвы. Я все понимаю и люблю тебя, какая ты есть. Я уже обдумал это. Ты будешь жить в Москве, я на Каспии. Я буду проводить свой отпуск в Москве, а ты свой на море. Два месяца в году вместе! Кроме того, ведь я часто бываю в Москве в командировках. Мирра, девочка моя, все это не препятствия, когда любишь.

— Ничего не получится! — расстроенно вскричала Мирра. — Я так мечтала создать у себя круг знакомых: артисты, писатели, ученые, академики! Самые интересные люди столицы. У меня есть где принять… У нас же прекрасная квартира в центре, я ее обставила по-современному, а летом эта дача… два рояля, в городе и здесь… Мачеха мне в этом поможет, она умеет принять. Я уже приобрела много таких друзей и… и…

— Салон! — зло усмехнулся Мальшет. — Значит, это правда, что ты выходишь замуж за Оленева, — соображая, сказал он. — Тебе импонирует, что он академик…

«Она сухая, расчетливая карьеристка или фантазерка, которая по наивности тешит себя иллюзиями… — подумал устало Мальшет. — Тоже мечты… Но какие убогие мечты!»

Мирра снова заплакала, опустив голову на стол.

— Чего же ты плачешь? — спросил Филипп. — Выходи за Оленева!

Мирра продолжала плакать, и Мальшет ласково погладил ее волосы.

— Кстати, ведь я не возражаю, чтоб ты принимала у себя своих друзей.

— Ничего не выйдет! Ты же всех разгонишь… О боже мой! Ты начнешь говорить им правду в глаза… Одному, что он начетчик, другому — бездарность или карьерист… или чиновник от науки. Ты способен, как тот… Яшка… назвать человека в глаза подлецом, просто чтоб объяснить, почему ты не подаешь ему руки… — Неужели у тебя все друзья такие?

— Нет, конечно. Они самые авторитетные, маститые, но они в грош не ставят каспийскую проблему и… и наверняка покажутся тебе бюрократами или дураками…

— Все это такая чепуха, Мирра! Поверь, что это несерьезно. На кой черт тебе нужен этот салон?

— Что ты!

— Тьфу! Ты выходишь за Оленева?

— Да.

Мальшета передернуло. И все же, подавив свое самолюбие, он сделал попытку убедить Мирру. Она же плакала — значит, любила его. Он привлек ее к себе и попытался убедить. Целовал ее мокрые от слез щеки и, как взбалмошного ребенка, убеждал, убеждал.

Она слушала, закрыв глаза, но когда Филипп сказал: «Ты устала, иди спать, а завтра пойдем в загс», — она решительно замотала головой: нет, нет!

— Знаешь, ты кто? — вскипел Мальшет. — Ты самая обыкновенная мещанка, несмотря на все твои познания и таланты. Ничтожная мещанка новой формации в нейлоне и перлоне. А я… Ах, я дурак! Все видели, кроме меня. И ради такой, как ты, я…

Филипп махнул рукой и, не попрощавшись, пошел прочь по комнатам, по лестнице. Мирра сбежала за ним.

— Филипп, поздно, ты с ума сошел! Я не пущу тебя!

— Тише, ты разбудишь стариков, они наработались за день, убирая такую дачу.

Он надел пальто и шапку и распахнул наружную дверь. Мирра выбежала за ним.

— Там собака… Калитка заперта!

— Отпирай или я вышибу твою калитку!

Мирра накинула на голову дедушкин бушлат и, не говоря больше ни слова, прошла за Мальшетом в сад, открыла калитку. Собака спала в своей конуре.

— Филипп!..