Смотрящие вперед. Обсерватория в дюнах

— Как же его имя? — нерешительно спросила Лиза.

— Вы его всё равно не знаете… Павел Дмитриевич Львов.

Глава третья ВТОРОЕ ПОЯВЛЕНИЕ ФИЛИППА МАЛЬШЕТА

Прошло немногим более месяца после того, как мы узнали, что обидчик Ивана Владимировича и эгоист, отнявший у Фомы мать, — одно лицо. Не знаю, кто был больше поражён: Фома или старый учёный. Лиза почти не удивилась. Как это ни странно, но она, как мне потом рассказала, почему-то в этот момент почти ждала услышать именно это имя.

— Что-то есть такое в Павле Дмитриевиче Львове, — объясняла мне сестра, — что можно ожидать от него, будто он не только клеветником окажется, но и убийцей.

— Это одно и то же, — глубокомысленно заметил я.

— Умом я бы не могла вывести таких заключений, но интуицией… — горячо утверждала сестра.

Интуиция у неё просто поразительная. Это очень скоро подтвердилось.

Мы проводили Ивана Владимировича в Москву и жили одни. В тот вечер мы с сестрой пилили при лунном освещении дрова. Это было уже после семичасового наблюдения. На Лизе был надет такой же байковый лыжный костюм, как и на мне, только на моих вихрах красовалась клетчатая кепка, а на Лизе была чёрная фетровая беретка с хвостиком на макушке.

Вдруг послышался, медленно нарастая, далёкий рокот воздушного мотора, а скоро показался и самолёт. Бросив пилу, мы любовались, задрав головы, редким гостем.

Он плыл в вышине, словно большая рыба с мощными плавниками. Самолёты пролетали здесь и раньше, но никогда они не казались такими близкими.

Мы думали, что самолёт пролетит дальше, как это было всегда, но он сделал несколько кругов над метеостанцией и теперь парил непривычно низко и как-то вихлял. В следующую минуту самолёт мелькнул перед глазами и стремительно пошёл на посадку. Он сел или упал в дюнах, не дальше как в двух-трёх километрах от метеостанции.

Как мы бежали!.. В боку уже кололо, саднило в горле, а мы неслись, нагнув головы, напрямки, испуганные, восхищённые.

— А вдруг там Мальшет!.. — выкрикнула Лиза на бегу.

Последнее время она почти не упоминала этого имени. Я-то вспоминал о Филиппе часто, как только брал в руки лоцию. Значит, и Лиза о нём думала. И вот теперь у неё прорвалось: «А вдруг там Мальшет!» Это было нелепо. Мальшет был океанолог и не имел никакого отношения к авиации. Всё же после её слов мы побежали ещё быстрее.

Остановились, только добежав до крылатой машины. Здесь нас охватила робость. Лиза крепко вцепилась в мою руку. Мы оба тяжело дышали, не в силах выговорить ни слова. Пилотов оказалось двое. Один, задумавшись, сидел прямо на земле, он не обратил на нас никакого внимания. Другой возился в искалеченном самолёте, выгружая оттуда какие-то свёртки. Он ругался и охал, но, увидев нас, выпрямился и не без удивления приветствовал поднятием руки.

— Откуда вы взялись, парнишки? — спросил он таким знакомым голосом.

Это действительно был Филипп Мальшет.

Мы смотрели на него во все глаза, все ещё держась за руки, словно маленькие. Я просто не в силах был выдавить из себя ни звука. Онемел. То же происходило и с сестрой.

— Мы в районе Бурунного? Далеко отсюда до метеорологической станции? — спрашивал нетерпеливо Мальшет.

Мы упорно молчали. Он пожал плечами и, морщась, стал снимать шлем.

— Немые? Два немых братца? Заблудились? Ой! Ох!

Рыжеватые волосы его слиплись от крови, в руках очутился бинт, и он сам наскоро обвязал себе голову. Даже тогда Лиза не шевельнулась, а ведь она прошла в школе санитарную подготовку.

Поняв смятение сестры, я решительно проговорил:

— Филипп Михайлович, разве вы не узнали нас? Вы же на маяке жили у нас целое лето, ещё мне лоцию подарили.

— Чёрт побери, а ведь это Янька! Ребята мои дорогие! — В восторге он сгрёб нас обоих в объятия. — Конечно, помню! Я все собирался написать вам, да уж очень туговат на письма. Родному дяде по четыре года не соберусь написать. О чёрт, ох! Видишь, какая оказия… Неудачно приземлились. Что-то с мотором произошло. — Он посмотрел на Лизу — А мне помнится, была девчонка…

— Вы переночуете у нас? — волнуясь и захлёбываясь, спросил я.

— На маяке? Разве мы недалеко от старого маяка? Нам нужно метеостанцию. Турышева Ивана Владимировича знаешь?

— Ещё бы! Он в Москве, не сегодня-завтра вернётся. Я и зову вас на метеостанцию: мы там работаем.

— Да? Голова трещит — ударился обо что-то.

— До посёлка далеко. Всё равно ведь вам надо где-то ночевать. Иван Владимирович скоро вернётся, — бормотал я, больше всего на свете боясь, что Мальшет куда-то уйдёт, исчезнет. — И телефон у нас есть… если нужно переговорить…

Верно, в моём дрожащем голосе слышалась такая мольба, что Филипп был тронут. — Спасибо, ребята. Пошли к вам… — Он отвернулся и с минуту молча постоял у самолёта, как бы прощаясь.

— Ну что ж, поработали на нём… — вздохнул Мальшет, — вот и всё. Пойдём, Глеб?

Лётчик, сидевший на земле, чуть шевельнулся. Филипп подошёл к нему.

— Ты не контужен?

— Я уже сказал, что нет! — недовольно буркнул тот, кого он назвал Глебом, и медленно поднялся на ноги.

— Мы переночуем у этих ребят, а утром…