Смотрящий

Я открыл первую тумбочку. На верхней полке в глаза бросился забытый с детства вид килограммовых пачек соли с синим цветком на посеревшем картоне и пожелтевшие упаковки сахара с указанной ценой 94 копейки за килограмм. Низ полностью занимала высокая деревянная коробка, под завязку наполненная сухой фасолью. Как говорится, дешево и сердито. Разогретое не на шутку любопытство сразу переключило моё внимание на вторую тумбочку. Здесь, на верхней полке, уже было всё гораздо интереснее. По пять штук в три ряда стояли плотно запечатанные полулитровые бутылки со слегка желтоватой жидкостью, заложенные сверху упаковками сухого спирта. Без всяких сомнений, это был керосин. Надо отдать должное заготовителю, никакого запаха и место для его хранения было выбрано идеально: полная темнота и прохлада. На дне тумбочки нашел своё место старенький по возрасту, но молодой по виду примус, рядом с которым лежала керосиновая лампа. Было заметно, что порядок здесь постоянно поддерживался. Под кроватью я обнаружил ящик с инструментами и только сейчас заметил, что весь бункер на самом деле был обшит досками с нанесенным на них слоем цементного раствора. Также там стоял средних размеров тазик, судя по всему для гигиенических нужд. На подсознательном уровне открытие этого сооружения мне упрямо вторило, что это и есть тот искомый выход из сложившегося положения.

Потушив свечи, я вернулся и подробно описал всё увиденное. Сосед внимательно выслушал, изредка открывая глаза, как будто удостоверяясь, что это не сон и после окончания моего повествования рассудительно проговорил:

— Ты, сто процентов, застал лишь те времена, когда Горбачёв за ручку ходил с Рейганом по Рейкьявику, а я постарше тебя и прекрасно помню, что не всё было так мило. Знавал я одного похожего экземпляра. Тот панически боялся ядерной войны, и подвал своего гаража прямо во дворе нашего дома превратил в подобный бункер. Он даже тихо тронулся со своей этой паранойей. Всем ходил и рассказывал, кого он возьмёт с собой, когда сбросят бомбу, а кого нет. К нему даже с «конторы» приезжали, обсматривали всё, потом оставили в покое. Не буйный, безобидный, а самое главное, ненавидит американцев. Такие, тогда как раз и нужны были. Правда или нет, но говорили, что у него там бюст Ленина стоит. Смотрю, здесь похожий случай, главное, что от этого есть польза. Волки, конечно, не бомба, но тоже смертельно опасны, а значит, нет никакой разницы.

— И что дальше случилось с твоим соседом?

— А, там всё просто. Через год попал в аварию на машине и погиб. А жена продала тот гараж, хм, вместе с бюстом или нет, не знаю. Вот как-то так.

— Интересная история.

— Только для тех, кто не живёт сегодняшним днём. За свою жизнь я поверил в провидение. Этот параноик, сам не подозревая того, уже похоронил всех вокруг, представляя, как он единственный останется в живых на районе. Не надо было баловаться такими мыслями, неправильные они.

— Я думаю, ты в своей жизни тоже делал много неправильных вещей.

— Хочешь пофилософствовать? Давай. Что такое в твоём понимании правильно и неправильно? Начнём с этого.

Надо признать его вопрос поставил меня в тупик. Ответить, что надо лишь соблюдать законы, которые в свою очередь также могут делиться на эти две категории и так до бесконечности, было бы, по крайней мере, глупо. А найти формулу, описывающую эти понятия, было бы бесполезно. Я сам поднял эту тему и загнал себя в глухой угол. «Смотрящий» видя мои блуждания в поисках хоть какого-нибудь вразумительного отзыва, голосом, которым произносят обыденные истины, сказал:

— Чем сложнее вопрос, тем проще ответ. Правильно, это когда ты не думаешь о причинении боли или убийстве людей, которые этого не заслужили. И тем более не делаешь этого. Как видишь, ничего замысловатого. Неправильные мысли рождают плохие поступки.

— А кто определяет степень вины этого человека?

— Тут тоже всё однозначно, только ты сам, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, полностью проверив и удостоверившись.

— Тогда поставим вопрос по-другому. Кто дал тебе право судить человека?

— Зачем мне кто-то, если я сам с этим отлично справляюсь? Хорошо, ответь тогда, кто даёт право судье выносить приговор?

— Государство, законная власть.

— А кто даёт такое право государству?

— Народ, — неуверенно ответил я, не понимая, к чему он клонит.

— В политическом смысле, народ понятие абстрактное, а значит — никто не даёт это право, посмотри на свой город, — он кивнул в сторону него. — Что и требовалось доказать. Но это ж тебя никогда не смущало. Ещё есть вопросы, разведка?

— А наркота? Она не приносит боль людям, которые этого не заслуживают?

— Например?

— Одинокая мать, хорошая женщина, а сын наркоман.

— Ты, боец, здесь не путай святое с праведным. Боль ей приношу не я, а отпрыск, которому, заметь, не силком засовываю эту дрянь внутрь. Это ему плевать на неё, а не мне.

— А воровство, грабёж? — у меня создавалось чёткое впечатление, будто он знает все мои вопросы.