Смотрящий

Всё-таки больших познаний, как развести огонь стая не имела, тогда знала бы, что подпалить ствол не сухого дерева, просто подкладывая огненные к нему палки, довольно сложно и проблематично. Поэтому жар, если можно было его так назвать, не сильно беспокоил меня в отличие от Лесника. Костер под ним становился всё сильнее и волки не могли подойти близко и просто бросали щепки рядом с ним, а Белый проталкивал их лапой к огню, после каждого раза поднимая глаза верх, смотря на нас пристальным, полным ненависти взглядом. Слаженность в их действиях производила впечатление, хотя после ночного шоу, закончившегося полчаса назад, в принципе, удивляться уже было нечему. Я наблюдал за этой командной работой, и поразила одна вещь — никто из них не пытался халтурить, каждый старался изо всех сил. И это меня натолкнула на две мысли, либо они ещё далеко не люди, несмотря на явно прыгнувшие верх интеллектуальные способности, либо дисциплина в стаи была на таком уровне, которой мог позавидовать любой командир взвода.

Лесник, как и говорил, терпел до последнего. Когда языки пламени уже напоминали небольшой пионерский костёр, и находиться над ним стало, мягко сказать, неуютно, он медленно поднялся, взявшись за ветку сверху, предельно аккуратно, так как раненая нога ещё не окрепла, подошёл ко мне, протянув руку.

— Давай, разведка, лапу. Перелазь на эту ветку. Думаю, одного тебя она выдержит легко.

Волки остановились, вдумчиво вглядываясь на наши перемещения. Я видел, как Белый, не сводил с меня взгляда, оценивая, насколько сильно моё ранение. Казалось, что он довольно ухмыляется, наблюдая за непроизвольными сокращениями мышц на моём лице от резкой боли. Через пять минут мы заняли новые позиции, и Лесник шутливо обратился к стае:

— Чего стоим, собаки? Всё заново придётся делать.

Вожак сердито буркнул в ответ и неторопливо провёл суровым взглядом по сородичам. Было видно, что он еле-еле сдерживает захлестнувшую его злость. Волки с двойной энергией бросились к хижине, с остервенением вырывая новые щепки. Они явно не собирались сдаваться, а даже наоборот, начали работать ещё энергичней. Только теперь все деревяшки они подносили к стволу, который так и не желал разгораться. Это обнадёживало.

— Кстати, разведка, может, потом забуду сказать. Запомни адресок.

Он произнёс название соседней области, а потом неизвестного мне района с одноименным названием населенного пункта.

— Зачем мне это? — недоуменно спросил я.

— Просто запомни, ничего сложного здесь нет. Это село с одним почтовым отделение. Соответственно, и номер у него один. Поверь, в жизни бывают повороты не то, чтоб в обратную сторону, а туда, куда даже никогда не подумаешь, — Лесник привычно ухмыльнулся, — не мне тебе объяснять. Так вот, если вдруг надо будет найти меня, высылай телеграмму до востребования на имя Ивана Трофимова. И я об этом узнаю.

— Хорошо, запомнил, — а в глубине души подумал, что когда мы разойдёмся, вряд ли эта информация мне потребуется, и от любопытства спросил. — А кто такой Иван Трофимов?

— Тебе не к чему это знать. Всё остального достаточно.

Наш спокойный диалог вывел из себя Белого, который снова поднял лай, в бешенстве крутясь на месте. Видя, что все попытки подпалить дерево не приводили к должному результату, злость, которую он сдерживал, уже полностью охватила его. Затем он с остервенением начал выхватывать горящие головешки из костра и перекидывать их к стволу, который всё также стойко продолжал переносить лизание языков пламени.

— Как думаешь, Лесник, сколько у нас времени? Когда-то дерево загорится.

— Думаю, часа полтора есть. А к этому времени мои должны подойти. Так что, разведка, сидим и ждём.