Смотрящий

Лесник уже стоял на дороге рядом с джипом без лобового стекла. Он посмотрел на машину, затем мельком его глаза пробежались по тушам диких кабанов, валяющихся на дороге и, подняв гордо голове вверх, уставился на старую пашню. Там было самое интересное.

На поле, выстроившись в ряд передом к лесу, как в автосалоне, стояли четыре идеально чёрных “Мерседеса”, прозванными в народе “кубиками”. Глубоко затемнённые все стёкла, даже лобовое, не давали возможности увидеть находящихся внутри людей, лишь только эмблема на решетке радиатора светилась под лучами восходящего солнца, хромом. Лесник продолжал стоять на дороге, приглашая к себе.

Ильдар резко повернул голову к Хирургу и спросил:

– Ты номера видишь? Или мне кажется?

– Нет, они в пыли. А что там?

Я тоже не мог разобрать выбитые на них символы и вопросительно посмотрел на Башкира, который не заставил ждать с ответом:

– Цифры, это не наша область. Не могу точно увидеть, но, по-моему, они столичные.

– Контора? – в голосе Хирурга проснулась тревога. – Тогда нам надо валить, Ильдар. И чем скорее и дальше, тем лучше.

– Тогда почему они не выходят? Как-то странно всё это.

Спустя минут пять открылась задняя дверь одного из “Мерседесов”, и медленно, неспешно появилась фигура мужчины с сединой на голове, лет сорока пяти. Он положил руку на окно и, облокотившись на торец двери, смотрел на Лесника, который продолжал также стоять на месте. Мы все трое не могли понять, что происходит. Эта пауза длилась минуты две, и я всё это время не сводил взгляд с моего бывшего соседа по лесу. Вдруг на его лице появилась ухмылка, и он опустил голову. В этот момент утреннюю тишину разрезал волевой голос незнакомца:

– Только ради тебя, я готов в своих корочках пройтись по этой пахоте.

Он, захлопнув дверь, расслабленно направился к дороге, широко улыбаясь и согнув руки в локтях, открыл ладони.

– Ну, здравствуй, Володя. Рад тебя видеть. Сколько лет, сколько зим, – Лесник сделал два шага навстречу, и они крепко обнялись так, как это делают два старых закадычных друга, – не ожидал тебя увидеть. Как ты тут очутился?

– Сорока на хвосте принесла, проблемы у тебя. Вот и вырвался в провинцию со своими архаровцами, кореша из беды выручать. Как видишь, успел. Вчера прибыл в область. “Центральные” теперь подо мной, правда, нашлось парочку несогласных, которые уже раков кормят. Как говорится, каждому – своё. Остальным не довелось столь категорично объяснять. А где твои бойцы?

Хирург посмотрел на Башкира и шёпотом спросил:

– Ты его знаешь?

– Судя по всему, это его единственный друг. Он пару раз упоминал, что есть такой.

В этот момент Лесник обернулся к лесу и крикнул:

– Выходите, пацаны. Здесь, свои.

Его друг поднял руку и махнул. Четыре машины одновременно заурчали и поехали к дороге. Это нельзя было назвать встречей союзников на Эльбе. Никто не обнимался и не выпускал очередь из-за автомата в небо, а только обменялись рукопожатиями и разделились, встав за спинами своих авторитетов. Вдруг в поле, рядом с местом, где стояли “гелендвагены”, с земли поднялся человек весь в грязи с автоматом наперевес. Башкир узнал его сразу.

– И давно ты в засаде лежишь? – его голос заставил всех обернуться и посмотреть на Петруху, который, как ни в чём не бывало, направлялся к ним.

– Да, – ответил он, вызвав на себя уважительные взгляды приезжих гостей. Немногословие родилось за секунду до того, как он появился на свет.

– Где Боцман?

– Там, – и махнув рукой в сторону, добавил, – метров триста.

Ильдар направился к брошенной машине, достал оттуда аптечку и, подозвав Хирурга, по ходу дал команду Илье с Петрухой, найти Боцмана.

– Залей это все перекисью и зеленкой, а потом перебинтуй.

Он скинул куртку на землю и, слегка скорчивши лицо от боли, стянул толстовку. Картина была нелицеприятная, увидев которую, я не мог, не проникнутся почтением. С таким ранением через всю спину, он весь обратный путь вёл себя более, чем достойно.

– Ильдар, терпи. Здесь надо полностью отдирать прилипшую ткань и заново перевязывать.

– Занимайся, Саня.

На дороге появился джип, за рулём которого сидел Илья. Судя по скорости, он явно нервничал, даже не пытаясь аккуратно объехать валяющихся убитых вепрей. Остановившись, с пассажирского сиденья выскочил Петруха:

– Там…. Он…, – на его лице была тревога и незнание, что делать.

Мы все, кинулись к машине и вытащили Боцмана наружу, положив на траву. Его лицо было бледным и казалось, вот-вот, полностью пожелтеет, а пальцы мелко дрожали. По всему было видно, что один из внутренних органов серьёзно повреждён. В такой ситуации точный диагноз не поставил бы никто. Он пытался выдавить улыбку и что-то сказать, но губы слиплись от полного обезвоживания.

– В лазарет его, срочно. Принесите бутылку воды, ему надо, и давайте в мою машину, – раздался за спинами голос друга Лесника, – времени мало. Надеюсь, тут есть больница.

Башкиру налаживали последний виток бинта на спине, и только Хирург закончил, он в секунду оделся и посмотрел на Петруху:

– Я тебе сказал, оставаться с ним, – в его словах не было ничего, кроме злости, – потом поговорим.