Смотрящий

Все эти дни я много думал, что буду делать с деньгами и о будущем, всё реже вспоминая ту цепь событий, которые привели меня на больничную койку. В городе появились слухи, которые постоянно подтверждались, что сталелитейный завод за копейки выкупил какой-то крупный холдинг и вскоре будет набор персонала. На его территорию начали приезжать составы с новым оборудованием и, судя по всему, впереди была большая модернизация. Я позвонил своему бывшему начальнику цеха, который подтвердил эту информацию, в общих словах сказав, что ему предложили вернуться, и он рад будет меня видеть снова у печи. Ориентировочно запуск предприятия был запланирован на март. Конечно, я дал согласие. Можно было подумать о небольшом бизнесе в виде магазинчика, но занятие торговлей, это было не моё, и поэтому часть денег решил в будущем потратить на покупку недорого поддержанного автомобиля, о выборе которого часто советовался с Иваном. Насчёт остальной части суммы решил отложить этот вопрос на более поздние времена. Как говорится, будет день и будет пища. Будущее всё чаще выглядело в моих глазах более радужно, отблёскивая появившимся светом в конце серого тоннеля бытия последних двух лет.

Я вспомнил про книгу “Каторга”, которую начал читать в подвале хижины по совету Лесника и благодаря Айболиту, заходившему ко мне каждый день на пару минут поинтересоваться моим здоровьем, нашёл её. Теперь каждый вечер не спеша погружался в эту историю, наслаждаясь литературным языком Валентина Пикуля. Погружался понемногу, растягивая удовольствие, хотя на тумбочке около кровати лежали ещё два его романа, принесенные терапевтом – “Крейсера” и “Три возраста Окини-сан”. Их оставил на десерт. Всё-таки читать книгу в лежачем положении одной рукой было не очень комфортно, и я искренне сочувствовал людям, кто по разным причинам лишились её навсегда, временно попав на их место. Днём часто выходил в маленький больничный сквер с пятью лавочками и сидел там, каждый раз находя разный вектор своим мыслям. Позавчера, например, вглядываясь в небо над горизонтом, думал о том, как люди умудрились дать название и придумать знак понятию, которое не способны представить, имея в виду бесконечность. А вопрос о том, что случится, когда человеческий мозг полностью откроет для себя это понимание, ставил меня в глухой тупик. Вчера же размышлял о более приземленной вещи. Куда уходят умирать коты? Мне с детства рассказывали, что это или подвал многоэтажек, или лес, но я никогда не видел их там. На улице я наблюдал лишь убитых машинами на дороге. А ведь их несколько тысяч и каждый день в свой кошачий рай отправляются несколько десятков усатых, а может и больше сотни. Где они? По большому счёту, это касалось и собак.

Сегодня мои мысли ушли во времена тамплиеров и почему до сих пор никто не нашёл их сокровища, спустя столько веков. Ведь этим занимаются огромное количество людей во всём мире, от историков и археологов до обычных кладоискателей и любителей приключений. Неужели никто за все эти годы даже случайно не набрёл на них? Остановившись на том, что это золото давно уже было конвертировано во что-то другое, которое все знают и видят, я успокоился. Вот так в эти дни мой мозг развлекал себя.

Ноябрьское солнце только в середине дня дарило мягкое приятное тепло, а уже под вечер было не в состоянии остановить холодный воздух, который заставлял меня покинуть сквер и вернуться в палату, бесцельно смотря очередное наигранное шоу по телевизору. И только когда за окном становилось темно, я включал ночник, и рука сразу тянулась за книгой.

Восстановление плеча, по словам хирурга, шло согласно графику. Всё чаще появлялось ненавязчивое чесание, и только во время перевязки я напрочь забывал о нём, но это не сильно меня беспокоило. Больше всего мне хотелось посетить парикмахерскую, потому что уже не мог без улыбки смотреть на себя в зеркало, созерцая заросшие виски, постоянно прилизывая их за уши водой. Палата была очень уютной, но больница, это здание, из которого всегда хочется сбежать. По крайней мере, для меня так исторически сложилось ещё с детства. Как бы хорошо за тобой не ухаживали, и вокруг ты был окружён комфортом, не нуждаясь ни в чём, кроме цирюльника, всё равно ощущение свободы здесь не присутствовало. Иногда очень хотелось выйти из неё утром, после завтрака и незаметно исчезнуть, погуляв по городу целый день, но не понаслышке знакомый с такими понятиями, как субординация и режим, сразу отбрасывал это желание в сторону. Командиром для меня на данный момент был хирург, и я беспрекословно выполнял все его требования. Сказал находиться здесь и дальше сквера не уходить, значит, так тому и быть.

Книга “Каторга” произвела на меня большое впечатление и, отдышавшись после неё один день, я взял в руки “Три возраста Окини-сан”. Эпиграфом были прекрасные строки японской поэтессы Есано Акико, которые сразу и на всю жизнь заняли своё видное место в моей памяти:

Вдвоём или своим путём,

И как зовут, и что потом.

Мы не спросили ни о чём,

И не клянёмся, что до гроба…

Мы любим. Просто любим оба.