Смотрящий по России

Выбирать не приходилось. Обоих придушили здесь же на квартире, стараясь не оставить следов на теле. После чего включили газ, положив придушенных, но еще живых кавказцев на кровати, и двинули восвояси.

Хата была безнадежно засвечена. Но по-другому поступить было невозможно, — не тащить же парочку жмуров через весь город! Через несколько часов соседи наверняка почувствуют запах газа и сообщат куда следует. Милиция, взломав дверь, обнаружит обыкновенную картину, какую можно встретить в любом конце Москвы, — парочку наркоманов, почивших под грязным одеялом. Благо на их пристрастие указывают шприцы, разбросанные по всему полу.

На подобные представления Тарантул был большой мастер. Он даже сумел накачать в легкие каждому из них газа. При надобности можно было бы срежиссировать еще и полуголую девицу. Тоже опробованный вариант. Невольно напрашивается нехитрый вывод: привели девочку, чтобы похороводить втроем, после чего дружненько поширялись да тихо себе уснули под струящийся газ.

Но потом, поразмыслив, он решил, что это будет явный перебор. Дело не стоит того. Да и жаль было прибившуюся к кавказцам простячку. Пусть лучше девочка дарит людям радость!

Об этом инциденте Тарантул решил пока не докладывать, считая появление кавказцев делом неясным. Появится еще кто-нибудь, придется взяться за все это всерьез. А сейчас достаточно будет пробить их через своих людей.

На всякий случай Тарантул выставил дополнительных наблюдателей, расположившихся в киосках по обе стороны от дома. В них сидели молодые, внешне неброские парни, которых местная шпана тут же плотно обложила посильным оброком. Чтобы не засвечивать берлогу, Тарантул велел не перечить им. И самоутверждающийся молодняк, небрежно цедя слюну через щербины в зубах, требовал у «крышуемых» блоки с сигаретами. Тарантул с улыбкой думал о том, какие удивленные физиономии были бы у бычар, если бы они узнали о том, кого осмелились обложить данью. Что ж, пускай ребятки покуражатся, им ведь расти надо!

Пацаны даже не подозревали, что все киоски и магазины в округе платят смотрящему этого района обговоренный откат. После чего наличку в двух брезентовых мешках, очень напоминающих инкассаторские, тот переправляет в российский общак, Варягу. Наверняка Владислав расхохотался бы, если бы узнал, что его охрану обложили рэкетом восемнадцатилетние чиграши. Анекдотичность ситуации заключалась еще и в том, что все они составляли пехоту Варяга. И если бы ему потребовалось в течение часа поставить под ружье человек пятьсот, то они явились бы на стрелку одними из первых.

— Узнал, кто завалил ребят в ювелирном магазине? — спросил Варяг.

Вроде бы вопрос был задан самым обыкновенным тоном, безо всякого нажима. В интонации прозвучала даже сочувствующая нотка. Дескать, вот какими неприятными вещами приходится тебе заниматься, и возможно, Тарантул поверил бы в это участие, если бы не твердый взгляд вора, от которого хотелось поежиться, как от морозного стылого ветра. Но Тарантул сумел сдержаться.

— Это был Беспалый! — уверенно доложил начальник охраны. — Начинает понемногу устранять свидетелей.

— Откуда такие данные?

— Когда Беспалый выходил из магазина, то столкнулся с двумя женщинами, которые сумели его рассмотреть. Этими женщинами заинтересовалась милиция, их допросили. Протоколы допроса попали ко мне. По описанию и приметам это именно он. Одна из них даже обратила внимание на то, что у выходившего из магазина старика отсутствовал палец.

— Глазастая, — согласился Варяг. — Менты взяли его на заметку?

Тарантул на мгновение задумался, после чего уверенно сообщил:

— Похоже, что нет. Иначе бы я об этом знал. Для них вообще это дело представляется мутным… На разбой не похоже. Кто-то завалил ювелира, а деньгами и ценностями пренебрег. Они сейчас разрабатывают другой вариант.

— Какой же?

— Зальц был очень пылкой натурой. Любовниц у него было не меньше, чем драгоценных камней на прилавке. Легавые считают, что его уделал какой-то рогоносец. Зальц был мужчина со вкусом, предпочитал красивых и молоденьких. Двадцатипятилетние девушки для него уже были перестарками.

На столе Варяга стояла фотография, с которой, улыбаясь, смотрела красивая молодая женщина с грудным младенцем. Тарантул знал, что это его жена с сыном. Варяг предпочитал не расставаться с этим снимком и когда уезжал, то бережно укладывал фотографию. Фотография была одним из главных его сокровищ, собственно, все, что осталось после гибели семьи. Случись пожар, так первое, что Варяг сделал бы, так это принялся бы спасать фотографию в простенькой березовой рамочке. Единственное, что не нравилось Тарантулу, так это взор, которым Варяг созерцал фотографию. Обычно таким застывшим холодным взглядом люди смотрят на могильный холмик своих любимых — уже ничего не исправить, ни прощения попросить. Все в прошлом!

Выждав паузу, Тарантул продолжил:

— Может быть, подбросить им информацию? Пускай потрудятся, поищут. Вместе как-то веселее, авось что-нибудь да выплывет.

Варяг оторвал взгляд от фотографии и жестко произнес: