Смотрим кино, понимаем жизнь: 19 социологических очерков

Сегодня мы привычно предъявляем к Работе множество разнообразных требований – она должна хорошо оплачиваться, быть интересной, приносить явную пользу. У экранных героев «Территории» все эти требования выполняются, но не они имеют решающее значение. Зачем они тогда они это делали? Не для высокого заработка и не ради служения Родине. И даже не во исполнение своего профессионального долга. Хотя все эти мотивы звучат рефреном. Но их, оказывается, недостаточно, требуется нечто большее. Работа становится реальным испытанием, выходом на предел своих возможностей и периодически за эти пределы. Она помогает преодолеть естественный для каждого человека и сковывающий его Страх и доказать себе, что можешь буквально Все. Причем сделать это скромно, без лишнего пафоса и шума. В этих экстремальных условиях человек получает возможность обрести свою высокую сущность. Вот как писал об этом сам Олег Куваев: «Выработался эдакий кодекс идиотов, который называется “практичным взглядом” на жизнь… Жизнь надо пускать на распыл. И только в том случае, если ты не дрожишь над собственным благополучием, из тебя может получиться человек, который уже нужен человечеству… Надо браться за дело выше своих возможностей и не бояться, что если не сможешь, то будет крах»[111].

По сути, тебе предлагают доказать самому себе, что ты бессмертен. Ни больше ни меньше. Вот вам ключевая на этот счет цитата из романа: «В том, что он бессмертен, Баклаков ни на минуту не сомневался». Именно поэтому он ничего не боится. К сожалению, в фильме упущена важная деталь: Баклаков идет форсировать вброд бурную ледяную реку, не умея плавать (он просто никому этого не говорил). И поэтому он «вечно молодой» и никогда не состарится. Или, как пел в былые времена Виктор Цой, «война – дело молодых, лекарство против морщин».

Но если ты способен буквально на все, ты можешь себе позволить небывалую «роскошь» – жить по Мечте, т. е. не сковывать себя текущими обстоятельствами, в то время как, по словам из романа, «большинство жить по мечте трусят». Мы видим на экране отчаянный утопический порыв, перенесенный в повседневную жизнь. И слова из советской песни «Пока я дышать умею, я буду идти вперед» в этом контексте уже не кажутся вычурным идеологическим лозунгом.

Жить по Мечте значит быть свободным. Неосвоенная северо-восточная территория становится не чем иным, как пространством Свободы. Посмотревшие фильм подмечали в своих рецензиях, что в «Территории» встречается один меланхоличный милиционер и нет ни одного кагэбэшника. Все символы подавляющего советского бытия и идеологического контроля в фильме либо полностью отсутствуют, либо тщательно затерты. В связи с этим вспомним, что в Советском Союзе геолог был распространенной и весьма привлекательной профессией для тогдашнего молодого поколения. И дело было не просто в любви к дальним походам, стремлении изучить и «покорить» природу. Уход в горы и любые неосвоенные территории становился естественным способам обретения Свободы – перехода в другое измерение, где ничего не значили ни дипломы, ни связи, ни деньги, ни партийные указания. Здесь нужно было доказать, что ты настоящий Человек. Доказать это в первую очередь самому себе. Свобода обреталась в героическом уходе от существующей реальности, в формировании для себя другого (параллельного) Мира.

Интересно, что в геологических партиях подобная Свобода осуществлялась в условиях жесткой армейской дисциплины. На экране мы видим типичную трудармию. И не случайно руководитель главной экспедиции Монголов (Егор Бероев) – бывший офицер, который сохраняет все офицерские привычки и взгляды. По сути, мы видим прямое перенесение армейских методов в обычную жизнь. Здесь приказы выполняются точно и в срок. А результат достигается любыми средствами, в том числе за гранью возможного. И, разумеется, все это оправдывается высокими целями и суровыми условиями. Тот же «геологический диктатор» Чинков не видит никакого смысла в оправданиях своих действий, совершенных ради пользы дела. И моральная сторона вопроса его совершенно не интересует. В какой-то степени его оправдывает лишь то, что он готов поставить на кон не только судьбы других людей, но и свою личную судьбу. Как говорят о нем в романе, он способен «бросить на пол свой собственный труп и перешагнуть через него».

Здесь мы сталкиваемся с трудноразрешимым парадоксом: в условиях жесткой армейской дисциплины люди ощущают себя свободными, ибо, несмотря на приказную систему, здесь очень многое зависит от их усилий и собственной воли, которая не является прямой проекцией приказа. Перед нами сложное и причудливое соединение давящей дисциплины и личной свободы. Во времена господствующего марксизма это назвали бы «свободой как осознанной необходимостью». Мы скажем: «Охота пуще неволи». Но мы понимаем, что это не объяснение, – парадокс так и остается до конца не разгаданным.