Смотрины для строптивого принца

Он говорил слишком спокойно и отстраненно, но я отлично понимала, чего стоила напарнику эта операция. В одиночку, в темном и холодном бесконечном подвале, кишащем голодными пауками, на грязном камне, под неверным светом магического шарика, кинжалом резать животы детишкам… На это нужна невероятная сила воли. И прорва магии, ведь без защиты на такое не решится ни один маг. А щиты – самая слабая способность Ренда. Вот теперь понятно, куда ушла вся его энергия.

И почему он потом так старался выпихнуть отсюда меня… Значит, не уверен, что где-то в дальних углах не осталось еще более огромных тварей.

А я сразу не поняла и обиделась насмерть, как изнеженная недалекая девица, способная лишь с умным видом рассуждать о моде, погоде да мужском коварстве.

Мне стало неимоверно совестно перед Рендом и очень досадно, что ему пришлось наблюдать мою глупую истерику. Ведь я опытный воин и должна была почувствовать неправильность его поведения. И вспомнить, что прежде Ренд никогда так не делал.

Однако сказать об этом вслух мне недостало смелости. Ее вообще хватило лишь на попытку примирения, в знак которого я осторожно погладила друга по плечу.

– Не нужно жалеть меня, Элни, – скрипнул зубами напарник. – Я умею это делать. Хотя и не люблю. Из меня никогда не получится целитель.

– Ты в последнее время стал разговорчивым, – сделала я неожиданное открытие.

Прежде Ренд не считал нужным открывать мне причины своих поступков. Только с Эстом делился намерениями и планами.

– Когда я понял, что ты меня совершенно не знаешь, – нехотя буркнул принц, – то дал себе слово подробно пояснять все, что тебя заинтересует. Хотя… – его лицо на миг искривила полная безнадежности ухмылка, – теперь это бессмысленно. Ты ведь никогда не простишь меня за сегодняшнее оскорбление… я бы и сам за подобное любого выкинул из друзей.

Это заявление меня ошеломило. Но сначала я даже не поняла, чем именно.

Вроде бы все верно, Ренд меня унизил, плюнул в душу, и я должна его за это возненавидеть. Ну, по крайней мере, сильно обидеться года на два… или хотя бы на пару декад. Не разговаривать с ним, не ходить вместе в поле… если мы отсюда выберемся, конечно.

Жаль, что мне не удалось уйти, сейчас сюда уже пришли бы магистры. Или снаружи взломали бы этот щит, или изнутри слили энергию на какой-нибудь артефакт. У них для этого есть особые способы.

Мне сразу отчетливо представился Стайн, внимательно слушающий рассказ о том, как напарник выгонял меня из западни, и в ушах словно наяву прозвучал его голос: «Молодец, Райвенд. Правильно рассудил. При резком всплеске эмоций у магов всегда усиливаются заклинания главной стихии, а иногда и побочные способности. Поэтому шанс уйти повысился почти в два раза».

Так вот в чем дело! Умом я давно осознала, что он пытался меня спасти, но сердце, обиженное грубостью, упорно не давало мне прислушаться к голосу разума. Цеплялось за совершенно не подходящие воинам правила деликатности и вежливости в обращении с леди.

И я хороша, позволила себе забыть, кто я и зачем тут нахожусь, поверить нарочитым грубостям и растравить себе душу до самых настоящих слез…

– Не хитри, Ренд, – выдохнув с облегчением, усмехнулась я. – Мне не за что на тебя обижаться. Наоборот, нужно сказать спасибо. Я чувствовала настоящую боль и на самом деле истово стремилась уйти, но щит оказался слишком крепок.

– Элни… – с неимоверным облегчением простонал он и стиснул меня крепко, словно собираясь удушить. – Я так надеялся, что когда-нибудь ты это осознаешь. И поверь, мне тоже было невыносимо больно смотреть на твое обиженное лицо.

Его внезапное признание снова меня огорошило и на несколько секунд отняло дар речи.

Но не откровенностью, абсолютно несвойственной лучнику, и даже не неожиданным созвучием наших чувств. Меня поразила глубина безнадежности, на миг пронзительно прозвучавшая в знакомом, казалось бы, до последней интонации голосе.

Сказать хоть что-то в ответ на это признание было очень трудно, почти невозможно, да Ренд, похоже, и не ждал ответа. Сидел, устало и доверчиво уткнувшись лицом в мой шлем, и это безропотное затишье бередило мне душу, будя неожиданные сомнения и вызывая ошеломительные прозрения.

Ведь если он и в самом деле влюблен в меня уже шесть лет, то многие, если не все его поступки и слова обретают новый смысл. Становятся понятны некоторые странности, и еще больше запутываются непонятные события.

– Ренд… – осторожно погладив его по плечу, начала я, решившись выяснить причину самого непонятного происшествия, – можно задать один вопрос?

– Хоть сто, – немедленно согласился он. – Но сначала пообещай не спорить, когда я прикажу спрятаться. Уйдешь вон туда, вправо, там узкие клети… сядешь и закроешься каменным щитом. И будешь сидеть, пока не придет помощь.

– А ты что будешь делать в это время? – невинно осведомилась я, начиная понимать свою ошибку.

Пока я витала в прошлом, пытаясь осознать причины его поступков, мой напарник размышлял вовсе не о любви.