Смотритель. Часть 2 (СИ)

– Он встречался до войны, а я во время войны, в 1941 году, – как-то торжествующе произнёс Василь Василич. – В двадцатых числах июля вызвал меня начальник управления. Генерал знаменитый, недавно умер, медаль самодеятельную в честь его сделали, а тогда многие влиятельные противники СССР всерьёз опасались за свои жизни и не знали, где и когда они могут встретиться с этим генералом.

Говорит мне начальник управления:

– Головачёв, предстоит тебе выполнить секретнейшее задание. Даже мне не приходилось сталкиваться с такими проблемами. Ничему не удивляйся и не задавай никаких вопросов. На всё отвечай только: «Есть!». Понял?

– Понял. А…

– Ты что, тупой? Я же сказал – никаких вопросов.

– Есть!

– Что есть?

– Никаких вопросов.

– Ох, подведёшь ты меня, Головачёв, а я за тебя, как за себя, поручился.

– Не подведу, товарищ генерал.

– Тогда езжай. Машина стоит внизу у седьмого подъезда. Ни с кем и ни о чём не разговаривать.

Выхожу я через седьмой подъезд. Стоит у подъезда чёрная «эмка», водитель в штатском. Сел. Поехали. Выехали за город. Поехали в сторону Кунцево. Подъехали к какому-то забору с воротами. Ворота бесшумно открылись. Подъехали к флигелю рядом с большим домом. Встретил генерал НКВД. Где-то я его уже видел.

– Оружие есть?

– Нет.

– Тогда пошли.

Вышли из флигелька, и пошли в сторону усадебного дома. В доме никого нет. Подвёл меня генерал к двери, приоткрыл и шепнул:

– Заходи.

Вошёл. Большая комната с большим письменным столом. Книжная стенка. Стол для совещаний человек на двадцать. Мебель массивная, делалась на заказ из дорогих сортов дерева. Уж дуб и красное дерево я от морёной сосны отличить могу. Внезапно раздался негромкий голос с выраженным кавказским акцентом:

– Так вот как выглядит самый надёжный человек СССР. А я думал, что этот человек только я.

Боже, да это же сам Сталин. А я стою и молчу. На такой вопрос отвечать нельзя. Вождь сам с собой разговаривает, размышляет, и влезать в его раздумье непозволительно.

– Ты что молчишь, язык проглотил или разговаривать не умеешь? – спросил Сталин.

– Я умею только слушать и делать, – говорю ему.

– Маладец, – после некоторого раздумья сказал Сталин, – тогда молчи и слушай. Это знаем только ты и я. Если хоть слово проронишь любому начальнику или под пытками, то считай, что тебя на этом свете уже нет.

В знак согласия я кивнул головой.

– Тебе будет выдан документ о том, что всё, что ты делаешь, ты делаешь в интересах СССР и по личному приказу товарища Сталина. Все органы, организации и командиры всех степеней должны оказывать тебе всемерную помощь. Справка именная, с твоей фотографией, государственной печатью и моей подписью. Твоя задача – сдаться в плен к немцам и добиться личной встречи с Гитлером. Передайте ему, что я предлагаю провести личную неофициальную встречу в районе Орши с обеспечением безопасности представителям двух сторон, для чего отправить вместе с тобой полномочного представителя для решения организационных вопросов. Задача ясна?

Я кивнул головой.

– Ступай. От тебя очень много зависит.

Сталин повернулся и вышел. Вышел и я. Генерал НКВД снова провёл меня во флигель, где уже ждал фотограф. Магниевая вспышка. Чай с бутербродами. Через полчаса фотограф принёс мою фотографию. Довольно приятная внешность. Здесь же генерал приклеил мою фотографию в отпечатанную на машинке справку и почти бегом убежал с ней в усадебный дом. Вернулся спокойно. Передал мне справку и ушёл.

Справка на двух языках – русском и немецком. Получается, что с этой минуты я предоставлен сам себе. У меня нет начальников, кроме товарища Сталина. А впереди ждёт неизвестность, а, может, и смерть, если немцы мне не поверят. Просто шлёпнут как авантюриста и «никто не узнает, где могилка моя».

Маршал, командующий Западным направлением, без разговоров и расспросов дал мне порученца, с которым я выехал в расположение передовых частей, ведущих оборонительные бои на направлении Орши. По распоряжению порученца одна из оборонявшихся рот покинула свои позиции и отошла вглубь обороны стрелкового батальона метров на пятьсот. Артиллерия была готова сосредоточить весь огонь в случае атаки немцев на покинутые позиции. Но атаки не последовало. Немцы почувствовали какой-то подвох и ждали наши действия.

Где-то в полдень я вышел из окопа с поднятыми руками, белым флагом и направился в сторону немецких позиций.

Немцы были ошарашены. Так же был ошарашен порученец командующего Западным направлением, которому я сказал, что от длины его языка будет зависеть продолжительность его жизни.

Немецкому офицеру я показал немецкую часть моего удостоверения и сказал, что должен быть немедленно доставлен к командующему группой армий «Центр».

Васильковые петлицы и золотая змейка на синем поле щита на рукаве моей гимнастёрки действовала на них завораживающе. При мне немецкому капитану доложили, что рота русских вновь заняла свои позиции, о чём он немедленно доложил по телефону командиру полка.

Ходами сообщения меня доставили в штаб батальона, где уже были офицеры гестапо.