Смотритель. Книга 2. Железная бездна

На голове Месмера была корона из серебра и белой эмали. На четырех ее зубцах светились знаки элементов. Вокруг клокотало янтарное сияние. Но напора благодати, так чудовищно давившего за дверью, внутри часовни не ощущалось совсем.

От короны Месмера отходили две плетеные металлические нити: одна шла вверх – туда, где было основание поднимающегося над часовней павловского креста, – а другая сбегала вниз по спинке стула. Я проследил за тем, куда она идет: спускаясь вместе с лестницей, нить делала петлю по стене и кончалась на центральном электроде baquet.

Бог умер, подумал я. Сколько веков люди повторяют эти слова. Но что они значат? Только одно: зерно проросло – и Бог теперь живет через мир, созданный им из себя.

– Что ты видишь? – повторила Юка.

– Тут одни мумии, – ответил я. – Довольно жуткое зрелище. Хотя и возвышенно.

– Дай руку, – сказала Юка. – Вдруг я смогу войти.

– Не получится.

– Тогда выходи сам.

– Я не могу, – ответил я.

– Как не можешь?

– Тут как будто прозрачная стена.

– А другого выхода нет?

– Нет, – сказал я. – О Господи…

– Что такое?

– Ничего, – ответил я. – Ничего.

Я заметил, что мумий вокруг baquet не двенадцать, а одиннадцать.

Одно из кресел было свободно, и в пустоте над его полосатым сиденьем, в блеске подголовника-электрода – читалось жуткое и несомненное приглашение.

У меня закружилась голова. Не соображая, что делаю, я сделал шаг к этому стулу, потом второй…

– Алекс!!! – привел меня в чувство крик Юки. – Почему ты молчишь?

– Я… Ничего…

– Что ты видишь?

– Тут пустой стул, – сказал я. – Свободное место среди медиумов. То есть среди мумий.

– Ты меня пугаешь. Ты что, на него сел?

– Нет, – ответил я неуверенно, – кажется, нет.

– Не садись на него, пожалуйста… Я постараюсь тебя выпустить.

– Что ты хочешь сделать?

– Повернуть колесо. Все опять изменится, и ты выйдешь.

– Подожди.

– Другого способа нет, – сказала Юка. – Колесо можно повернуть только еще один раз.

– Подожди, – повторил я. – Умоляю тебя, подожди… Ты же не знаешь, что случится.

– Знаю, – ответила она. – Как ты думаешь, почему это Храм Последнего Поворота? Не первого, не второго, а последнего?

– Почему?

– Потому что важен только последний поворот. Когда рычаг доводят до упора. Тогда это место и становится храмом.

Она повернулась и пошла к обелиску.

– Юка! – закричал я. – Не надо!

– Я быстро! – крикнула она в ответ. – Посмотрю одним глазком и вернусь…

Я видел ее очень отчетливо. Подойдя к каменному колесу, она махнула мне рукой, взялась за эспантон и повернула его до конца.

Вокруг стало темно и тихо. Совсем тихо, как не бывает, даже если заткнуть уши. Я не чувствовал ни ветра, ни тепла, ни холода, вообще ничего – словно у меня исчезло тело.

Потом опять была вспышка молнии, но после нее не стало светло, как случалось прежде.

В темноте появился единственный прямоугольник света – это было возникшее на месте обелиска зеркало, высокое и узкое. Оно походило на дверь, открытую из ярко освещенной комнаты в ночь. Перед зеркалом стояла Юка. Зеркальная Юка стояла напротив нее – она казалась просто темным силуэтом.

А затем… Что-то произошло в пространстве между ними – что-то такое, из-за чего обе Юки стали одним.

Я увидел каменное изваяние Юки. Она стояла на террасе Михайловского замка и глядела вдаль. Такой она пришла в этот мир.

Потом я увидел ее идущей ко мне от края террасы. Один шаг, другой, третий – и вокруг стали появляться повторения Юки, ее выхваченные из прошлого трехмерные копии из камня, похожего на мраморную соль. Я знал, что это не просто слепки, а части единого целого, увидеть которое я мог только так – в виде множества отдельных друг от друга форм.

Казалось, срезы ее судьбы с невероятной быстротой заполняют собой все пространство – столько не смогло бы поместиться ни в одном из построенных человеком хранилищ… И вот передо мной уже пролетела вся ее короткая жизнь, и мы вплотную приблизились к настоящему.

Я увидел Юку, идущую к обелиску. Юку, машущую мне рукой. И наконец Юку, нажимающую на древко эспантона, чтобы каменное колесо сделало свой последний поворот.

Это действительно было похоже на волну, проходящую по змеиному телу, – только само тело возникало лишь вслед за волной. Змея проявилась уже почти вся, от хвоста к голове, и теперь передо мной возникала быстрая последовательность ее последних срезов.

Юка отпускает древко копья. Юка поворачивает голову. На ее лице – не то восторг, не то страх. Она поднимает взгляд, ее глаза широко раскрываются – а потом свет, бьющий из зеркала, пронизывает всю змею одновременно, превращает ее во что-то непостижимое и уносит с собой…

На миг мне показалось, что я вижу странный, бесконечно прекрасный сад – и различаю множество испепеленных змей, ставших в нем травами и цветами (это не было похоже ни на что из мне известного – я просто пользуюсь единственным доступным мне сравнением). Все собранные там древние умы, среди которых была теперь и Юка, не отрываясь глядели в точку, откуда приходил к ним этот луч.