– Нет, ваше Безличество, – ответил я, поднимаясь.
– Если со мной что-то случится, тебе придется сесть в это кресло. Ты мой преемник. Так сказать, запасной Смотритель. Совсем не такой, как я.
– Я…
– Надеюсь, – продолжал Смотритель, – что до этого у нас в ближайшие годы не дойдет. Но такова была воля Ангелов. Ты здесь исключительно благодаря им.
Он хмыкнул, как будто в этом было что-то смешное.
– Ты ведь догадывался, зачем тебя сюда везут? Когда каялся в карете?
– Нет, – ответил я.
Я не врал.
– А я сразу понял, – сказал он. – Просто из-за количества мучений, которые пришлось вспомнить. Мне казалось, что их обязательно должно увенчать какое-то окончательное и всеобъемлющее издевательство – вроде финального аккорда в симфонии. Тебе, я уверен, тоже жилось не сладко. Ты ведь де Киже. Ты и вправду не думал ни о чем мрачном?
Я вспомнил, что этикет требует от собеседника Смотрителя предельной откровенности.
– Думал, – признался я. – О смерти. Но совсем недолго.
Смотритель засмеялся.
– Ты, Алекс, оптимист. Прекрасная черта для будущего Смотрителя. Постарайся сохранить это качество.
– Оптимист? – удивился я. – Мне кажется, это самое мрачное, что возможно.
Мой собеседник покачал головой.
– Смотритель – не наместник Трех Возвышенных, как вас учат, – сказал он. – Смотритель – это военный. А смерть для военного – отдых. Ее надо заслужить.
– Но в нее можно уйти незаслуженно.
– Да, так часто и происходит, – кивнул Смотритель. – Как ты думаешь, почему последние двадцать лет никто из Смотрителей не проводил
Вопрос поставил меня в тупик. Я об этом никогда не задумывался. Слова
Я знал, конечно, что так назывался один из главных праздников Идиллиума, на который возвращаются из личных пространств многие солики. Это было красочное зрелище – Смотритель появлялся перед людьми в старинном мундире времен Павла Великого, на коне и со шпагой в руке; ритуал, вероятно, много значил для нашей официальной идентичности – но никакого смысла, кроме карнавального, я в нем не видел.
– Экономят средства?
Мое предположение было логичным: я знал, что во время
Никколо Третий отрицательно покачал головой.
– Мы бы не мелочились. Дело в том, что двух прежних Смотрителей, пытавшихся провести ритуал, убили.
– Убили? – выдохнул я. – Я никогда не слышал, что кто-то из недавних Смотрителей умер насильственной смертью.
– На самом деле смертей было гораздо больше, – сказал Смотритель. – Мы просто держим их в секрете. Я не первый ношу имя Никколо Третий. Тот, кто был до меня, ничем от меня не отличался. Ты же совсем другой.
Это прозвучало жутковато, абсурдно – но я сразу поверил.
– Кто их всех убил? – спросил я.
– Мы называем его Великий Фехтовальщик.
– Странное имя.
– Многие думают, что это одержимый местью демон, упомянутый в дневнике Павла. Лично я в такое не верю – непонятно, почему Фехтовальщик появился только сейчас. Можно предположить, конечно, что последние две сотни лет он старательно тренировался в аду. Кто это в действительности, откуда он приходит и что за сила его направляет, мы не понимаем. Может быть, за Фехтовальщиком стоит кто-то из великих соликов, обретших над Флюидом невероятную власть. Но в таком случае Ангелы должны видеть, как он создает вихрь Флюида, а они этого не наблюдают.
– Что-нибудь еще известно? – спросил я.
Никколо Третий развел руками.
– Ничего. Фехтовальщик возникает и исчезает непонятным образом. Мы даже не знаем, машина это, голем или живое существо. Знаем только, что он произвольно меняет форму.
– Вы его видели сами?
– Да, – сказал Никколо Третий. – Именно поэтому я теперь большей частью сижу в кресле. Ходить я могу, но мне не особо приятно.
– Разве Ангелы не могут нас защитить?
Никколо Третий хрипло засмеялся.
– Ангелы, чтобы ты знал, сами нуждаются в нашей защите. Особенно сейчас… Но давай не будем сегодня в это углубляться, Алекс.
Я не возражал – мне самому начинало казаться, что за последние несколько минут я узнал слишком много государственных секретов. Но один вопрос все же сорвался с моих губ:
– Разве Ангелы не всеведущи? Не вездесущи? Не всесильны?
– Не в этом случае, – сказал Никколо. – Здесь они ничем не могут нам помочь. Так что быть Смотрителем не отдых, Алекс. Это тяжкий и опасный труд.
– Я готов подвергнуться опасности вместо вас, Ваше Безличество, – сказал я, положив руку на сердце.
– Спасибо. Но природа нашей власти такова, что это невозможно. Тебе придется подождать моей смерти. Которая, возможно, не слишком далека.
– Почему вы так считаете?
– Через год мы попытаемся еще раз провести
Я поклонился – ответить на эти слова как-нибудь иначе было бы бестактностью.