Смотрители

На следующий день пришла Эш. Она была для всех родной. Лемур часами сидел и смотрел, как девочка просыпалась, хлопала глазками, и, позевывая, снова закрывала глазки. Обычно Эш была серьезной, даже строгой, но сейчас она улыбалась, тянула руку, чтобы прикоснуться, но останавливалась и отводила руку обратно.

– Не бойся, прикоснись, – сказала Ксочитл и Эш посмотрев в глаза мамы, вытянула палец и коснулась плечика девочки, а та улыбнулась во сне и зачмокала губками, – вы подружитесь. Она тебя уже полюбила.

Эш отошла и, довольная собой, ковыляя на лапах, не спеша вышла из палаты. Ей было уже много лет. Можно сказать, что Эш – бабушка, она всех нянчила при перерождении. Не только Нию, но и Ксочитл, Китлали, всех перерожденных. Ния обняла Эш, та подняла голову, протяжно завыла, давая понять, что рада.

– Спасибо тебе, за все спасибо. Идем, нас ждут. Скоро праздник, – она встала, засмеялась и добавила, – праздник дня рождения.

Эш взвизгнула и быстро побежала за Нией вниз по ступенькам, что спускались к самой реке. На Ифе были не только причудливые замки, похожие на замки волшебников, но и современные лаборатории, автоматические медицинские комплексы. Их доставила Ева. Теперь если что, не надо было вылизывать свои раны и смазывать ссадины после тренировок, достаточно просто пройти обследование, и медицинские роботы сделают все сами.

В Галактике все вертится, все движется, все перерождается, это круговорот, и жизнь не исключение. Ангел стоял на вершине скалы и тихо пел свою песню, в которой говорилось о любви, о ветре, о том, как летают драконы над парящими горами, о том, как всходит солнце и льют дожди. Она пела о том, что больше всего ценила: о детях, что странствуют между звезд, о тех чувствах, когда любила, она пела о природе, о друзьях, о дружбе между мирами.

4 Страж

В соответствии с договором альянса миров все стороны предоставили максимально точные данные по анатомии своих тел. Это было необходимо, чтобы ученые могли анализировать, сравнивать и изучать. Пусть хоть виртуально, но понимать, как работают тела. И главное – это было сделано как жест доброй воли. По принципу «Нам нечего скрывать».

Ева получила полный архив этих данных и теперь работала над созданием прототипов тел актинии, спирита, уеман, кацаранцев и других. Она конечно же не могла воссоздать их в точности, как те тела были рождены. Но она сохраняла внешнюю оболочку, так, чтобы тело соответствовало первоисточнику, его физиологии в движении, манере говорить, мимике. Она пыталась максимально воссоздать то, что было снаружи. А то, что внутри тела, как уже было и ранее, Ева все меняла под свою конструкцию биоробота: мозг, мышцы, кожный покров, сенсоры и т.д. Порой было трудно определить, кто перед тобой, оригинал или подделка. Вернее, не подделка, а шедевр биоинженерии.

Постепенно на корабле Квен стали появляться новые члены. Они ходили, разговаривали, одевались как представители их мира, вели какую-то непонятную Нии свою собственную жизнь. Но они были не просто тенью, как фон. Они помогали как Квен, так и Еве в работе. Их мозг был не столь совершенен, он выполнял простые действия. Однако учитывая, что мозг был подключен к бортовому анализатору корабля, новые члены команды могли получать навыки, которые ранее были отработаны до них, тем самым профессионально выполняли ту или иную работу.

Это оживило большой корабль. Ева уже не так одиноко чувствовала себя, она могла вести беседы, а порой и даже спорить, доказывая биороботу, что тот был не прав в своих суждениях. Ева также сделала, чтобы у каждого биоробота развивались свои собственные навыки, доступное только ему. Благодаря этому среди биороботов одного вида появлялись молчуны и певцы, танцоры. Это необычное разнообразие взглядов делало жизнь интересной, не такой занудной.

Ния ходила по коридорам корабля, смотрела, как те купаются в бассейне, готовят еду и аккуратно расставляют по полкам артефакты. Они здоровались с ней, интересовались делами о последней миссии, рассказывали свои новости. Порой Ния забывалась и начинала вести с ними разговор как с равными, а после, спохватившись, чувствовала себя дурой, что разговаривает с железякой. Однако Ева восторгалась тем, что получалось. Она старалась усовершенствовать процесс обмена данными между анализатором и конкретной моделью, чтобы получался характер, индивидуальность. Но это получалось искусственно, неестественный процесс, не так как у человека или иного разумного вида существа.

– Они тупы как пробки, – порой жаловалась она Нии, разводя руки в стороны, – я не могу заставить их думать. Они могут анализировать прошлое, но не в состоянии осознать то, чего нет, у них нет абстрактного мышления.

– Это удел разума, – успокаивала ее Ния.

– Да знаю.

– Ты многого добилась. Помнишь, на прошлой неделе подколола меня? – И Ния засмеялась.