Смотрительницы маяка. Рождественская вьюга

Когда кладбище опустело, мы тоже двинулись к выходу. В новых платьях было не очень комфортно прогуливаться при такой погоде, и нам уже хотелось побыстрее оказаться дома. Небо заволокли свинцовые тучи, из которых начинал накрапывать мелкий дождик.

- Леди Гилмор! Постойте! – детский голос заставил нас обернуться. Это был Кевин.

Он стоял на дорожке, одетый в теплую курточку и шапочку с меховым околышем.

- Кевин? Что-то случилось? – мы подошли к нему, с любопытством рассматривая его румяное личико. Узнав, что он нам брат, хотелось увидеть нечто общее в чертах. И оно действительно нашлось. У него был такой же разрез глаз, как у Варежкиной. Подбородок походил на мой. А вот улыбка была нашим общим «достоянием». Стоило ей засветиться на лице мальчика, как на правой щеке появлялась очаровательная ямочка.

- Бабушка хочет видеть вас, - сказал Кевин, глядя на нас своим чистым, будто весеннее небо, взглядом. – Она так и сказала: «Иди на кладбище и приведи сестер Гилмор.».

- Как неожиданно… - Варежкина посмотрела на меня, словно ожидая от меня окончательного решения. – А зачем?

- Не знаю, - пожал плечами мальчик. – Но бабуля ничего не делает и не говорит просто так.

- Хорошо, мы пойдем. Только сначала нам нужно предупредить нашего возницу, - сказала я. – Пойдем, скажем, чтобы он ехал домой. Мы вернемся пешком.

Грэйс выглядел недовольным. Ему не хотелось оставлять нас. Но ослушаться он тоже не мог, поэтому медленно поехал в сторону маяка.

- Ну, веди нас, Кевин, – усмехнулась я, а потом поинтересовалась: - А откуда твоя бабушка узнала, что мы будем на кладбище?

- Она знает все на свете, - гордо заявил мальчик. – Ей об это говорят карты или остатки волшебного чая в чашке!

- Что ж, отлично, - я улыбнулась ему, после чего мы с Варежкиной переглянулись. Точно: бабка непроста! Но страха я не испытывала, лишь сильное любопытство.

Лес встретил нас удивительной тишиной. Он словно поглощал все звуки. Вой ветра, шум моря, даже карканье ворон, которое так раздражало на кладбище, растворились между хвойными лапами. Мы свернули на незаметную тропку, прошли мимо куста боярышника, усеянного красными ягодами, и оказались у черного камня. Он выглядел очень необычно. Его матовая поверхность напоминала закопченное дно котелка. Вокруг него не росла трава, и даже деревья образовывали круг, будто страшась находиться слишком близко с жутковатым соседом.

Чуть поодаль стоял небольшой деревянный дом. Его стены покрывали мох и лишайник, словно природа медленно поглощала то, что не было создано ею. В маленьких окнах виднелись светлые занавески, а из трубы тянулся сероватый дым, опускаясь густыми клубами на глиняную черепицу.

Кевин взбежал по каменным ступеням и распахнул тяжелую дверь, почерневшую от времени и сырости. Мы вошли внутрь дома, представляя себе, что сейчас окажемся в мрачном жилище лесной ведьмы, но ошиблись. Даже запах старины, царивший здесь, имел свои неповторимые уютные нотки. Его разбавляли ароматы сухих трав, меда и пчелиного воска, напоминая о жарком лете. После узкого темного предбанника мы оказались в большой комнате с жарко пылающим очагом. Ее стены покрывали трещины, потолок кое-где осыпался, но, тем не менее, это даже придавало дому некий шарм. В массивном буфете из темного дерева стояли старые книги, бутылки с непонятным содержимым и ступки разных размеров. В углу притаился стол с разбросанными на нем рунами для гадания и оплывшими свечами в бронзовом подсвечнике, одна из которых была черного цвета. Ручной работы коврики на деревянном полу, черный кот у очага и сова на каминной полке дополняли и без того пропитанную мистикой атмосферу.

- Спасибо, мой дорогой мальчик… - скрипучий голос заставил нас похолодеть. Стоящее у огня кресло медленно повернулось, что само по себе было удивительным. Оказалось, что вместо ножек оно имело специальный механизм, позволяющий креслу вращаться в разные стороны. В нем сидела женщина непонятного возраста. Ей можно было дать и шестьдесят, и девяносто, что тоже наводило на размышления. Так вот ты какая, Белладонна…

У Белладонны был длинный крючковатый нос, тонкие, плотно сжатые губы, а еще колючий бездонный взгляд, горящий каким - то колдовским светом. Я не могла понять, какого цвета ее глаза, потому что смотреть в них оказалось делом заведомо невозможным. Энергетика этой женщины подавляла. Она уж никак не походила на старушку, несправедливо обиженную великосветскими дамами.

- Добрый день, - поздоровалась я. – Вы бабушка Кевина?

- Да… - проскрипела она. – Зовите меня тетушка Белладонна. Хорошо, что вы пришли. Я хотела вас кое о чем предупредить…

- О чем? – Варежкина сдвинула к переносице свои рыжие брови.

- Садитесь, в ногах правды нет, - старуха указала нам на стулья у стола. – Я сейчас все вам расскажу. Вы ведь знаете, кто мы такие с Кевином?

- Знаем. Нам нянюшка рассказала, - ответила я, присаживаясь за стол. А потом спросила: - Если вдруг вам нужно что-то, обращайтесь. Мы всегда поможем.