Смотрительницы маяка. Рождественская вьюга

- Что ты имеешь в виду? – я удивленно посмотрела на нее. – Ко мне какие претензии? Я, к твоему сведению, зарабатываю честным трудом!

Нет, нормальная?

- Массаж с претензией честный труд? – гаденько усмехнулась Варежкина, и я подумала, что если все это не плод моего воображения, то тело ей подобрали идеально. Ехидная мордашка с чуть раскосыми глазами, вздернутым носиком и губёшками в форме противного такого бантика… – Чтоб ты знала, во всем мире мануальная терапия не считается полноценной медицинской помощью! Даже Фунтик говорил, что ты о себе слишком высокого мнения: козыряешь, что твоя профессия находится в списке официальных медицинских специальностей! Хотя все нормальные врачи считают это недоразумением! Вот так вот!

Меня затопила такая волна злости, что к своему стыду я не смогла сдержаться и вцепилась в кудрявую башку Варежкиной. Она в долгу не осталась и мы завертелись на кровати, совершенно позабыв, что являемся взрослыми женщинами.

Слава Богу, здравый смысл все же возобладал, и мы отпрянули друг от друга.

- Валька, может, хватит, а? Нам сейчас нужно вместе быть, а не разборки устраивать, – Варежкина схватилась за голову. – Ох… как болит голова… Что с ней такое?

- Подозреваю, что ушиб мозга средней степени. Характеризуется выключением сознания после травмы продолжительностью от нескольких десятков минут до нескольких часов. Странно, что мы пробыли без сознания такое долгое время… Выражена ретроградная или антероградная амнезия. Головная боль нередко сильная… Ну и куча всего остального, - я опустила голову на подушку, чувствуя недомогание. – Приляг.

Варежкину не нужно было просить дважды. Она устроилась рядом и немного виновато произнесла:

- Ты и правда врач?

- Отучилась в медицинском университете по специальности педиатрия, а затем окончила ординатуру по специальности невропатолог. Ну а потом прошла переподготовку по направлению мануальная терапия.

- Ты прости меня, - искренне извинилась Варежкина. – Нервы ни к чёрту.

- Я первая начала. В общем, мы обе хороши, - я пошла ей навстречу и тоже извинилась: - И ты меня прости.

Мы немного помолчали, а потом она сказала:

- Амнезия нам вообще на руку. Если что, можно просто сказать: «я не помню». Кстати, ты себя видела?

- Нет, и пока не хочу, - ответила я. – Мне нужно для начала принять все происходящее. Интересно, мы в прошлом, что ли? Если да, то в каком? Язык, на котором мы говорим тоже мне не знаком, даже не напоминает ничего…

- Что-то среднее между шепелявостью испанцев и картавостью французов, - хохотнула Лида Варежкина. – Действительно странный язык…

- А ты знаешь, почему испанцы шепелявят? – я с улыбкой посмотрела на нее.

- Не-а, почему?

- По легенде, у них такая особенность появилась в результате стремления подражать королю, который страдал от шепелявости, - я не помнила, где прочла об этом, но сия информация отложилась у меня в памяти.

- Любопытно… любопытно… интересно, а здесь есть король? – Варежкина мечтательно уставилась в потолок, заложив руки за голову. – Вот бы в первые леди податься…

- Ой, я тебя умоляю! – она насмешила меня. – Тут бы разобраться, что вокруг творится, а она в королевы! Жасминовая тетка мне не очень нравится. От нее злобой так и веет.

- А, ты о той, что духами себя поливает? – догадалась Лида. – Она заходила ко мне в комнату. Спрашивала, как я себя чувствую. Обращалась по имени Гве… Гвини.. Гвиневера! Язык сломать можно!

- Что ты ей ответила?

- Ничего. Таращила на нее глаза и молчала, - улыбнулась Варежкина. – Мало ли, ляпну лишнего, и что тогда?

- Лид, что делать-то будем? – тоскливо поинтересовалась я, на что она ободряюще сказала:

- Жить, Валь! Жить! Не гневи Бога. Нам второй шанс дали, и нужно им воспользоваться сполна!

Варежкина вдруг села и запела тоненьким голоском:

- И вновь продолжается бой.

И сердцу тревожно в груди…

И Ленин – такой молодой,

И юный Октябрь впереди!

Дверь внезапно открылась, и она рухнула на подушки, вытянув руки вдоль тела.

- Меня чуть удар не хватил! Я ведь черт-те что подумала! Кровать пуста, малышки Гвин нигде нет! Да разве ж можно так над старой Марисой издеваться?! – в комнату вошла пожилая женщина в темном платье с кружевным воротничком и накрахмаленном переднике. На ее голове сиял белизной чепец с широкой оборкой. – Леди Гвиневера, вы зачем встали?!

Это ведь она была здесь с мужчиной, которого называла доктором! Похоже эта женщина служанка.

- Я… я… - Лида нервно облизнула губы. – Э-э-э…

- Сестричку хотели увидеть? – помогла ей Мариса. – Бедняжки мои… Такое пережить…

Мы молчали.

- Вы что, не помните ничего? – женщина испуганно приложила ладошку ко рту. – Ох… беда… Доктор предупреждал, что такое может быть! Но не бойтесь, не бойтесь, мои хорошие! Он сказал, что все скоро пройдёт! Я – нянюшка ваша, Мариса. С рождения за вами ухаживаю.

- А кто эта женщина, пахнущая жасмином? – осторожно поинтересовалась Варежкина.

- Мачеха ваша. Леди Дивелла, - ответила Мариса. – Осерчает она, когда узнает, что вы не помните ничего! Она уже и женихов пригласила!

- Каких еще женихов? – испуганно протянула я. Замужество в мои планы точно не входило.