Смотрю, слушаю...

— Понятно. Государство выделяет средства на перестройку села, а они не о людях думают, не о том, как лучше сделать, а о том, как бы больше содрать!

Гайдай, усмехаясь, крутил головой по горизонту, и, самодовольный и счастливый, оббивал папиросу куда попало, и, раздувая дым, любовался собой, тем, что идет напролом с открытой своей наглостью, неуловимостью и напористостью; и на него уже косился наш молчаливый добрый шофер. Алексей Алексеевич мелко кивал и тяжко, раздавленно вздыхал. Гайдай на мгновение оборачивался, оббивал папиросу в нашу сторону, говоря с летающими ужимками:

— Они такой проект представили. Они пусть и платят. Мы не виноваты. Это абсолютно точно.

— А как залили фундамент под завод? Тоже было несколько проектов, и вы выбрали самый худший, самый неправильный, чтобы опять содрать за переделку, так?

— Фундамент — это совсем другой разговор, — сказал Гайдай и вылупил летающие свои глаза, задумавшись; но тут же, чтобы «поддержать свой престиж», нагло оббил папиросу в нашу сторону. Пепел упал на брюки нашего водителя. Тот посмотрел, открыл на панели специальный ящичек перед Гайдаем:

— Оббивайте только сюда!

Гайдай, самолюбивый Гайдай от такой неожиданности, от такого несоблюдения субординации завертелся, как черт на кончике булавки, — аж сам из себя вылазил от обиды и злости, от такого обхождения с ним. Однако, притормаживая себя, скашивая свои летающие глаза с нывшей и кипевшей в них слезой на доброго и могучего нашего водителя, смирнехонько и даже угодливо оббивал заскучневшую свою папироску в открытый ящичек.

24

Из дверей склада с прежней силой выворачивались, раскатываясь по земле и завихряясь в небо, кипящие клубы пыли. «В пух! В прах! Все! Все! В пух! В прах!» — яростно высказывался у Казачьей разогнавшийся пневматический молот. Гайдай вылез из машины, глянул на всякий случай на свои катившиеся сзади «Жигули» и пошел в сторону Иногородней, куда повели в эту минуту его летающие глаза.

— Вы же гляньте, как здесь работать! Товарищ Гайдай!

— Вижу, — говорил Гайдай, летая глазами налево и направо и двигаясь черт знает куда — уже в сторону Жандармовки.

— Да вы зайдите!

— Я и так вижу. Что я буду заходить? Все и так ясно. Абсолютно точно.

Я взял его за руку:

— Вы все-таки зайдите.

Преграденская так и взвизгнула, когда увидела, кто вошел:

— Гляньте, девчата! Это же начальник строителей! Все сюда!

Гайдай мгновенно выскочил и уже опять шел бог знает куда — в сторону катавалов; и вслед ему неслись едучие, как пыль, насмешки:

— Что? Не понравилось? Нюхнул и деру! А если бы целый день поработал тут?

— Надо было его окружить и подержать хоть часок!

— Надо было его закрыть и не выпускать, пока не переделают! — раздавались злые и веселые голоса.

Гайдай все шел в катавалы, а потом свернул к Казачьей, со стороны которой неслись сотрясающие удары пневматического молота, но на пути его встал грозный и широкий Михаил Потапович.

— А по заводу у тебя какие претензии?

— Как какие? — удивленным вопросом отвечал посматривавший на меня Михаил Потапович. — Как какие, Петр Петрович? Будто мы об этом первый раз говорим! Пойдем, глянешь! А то тебя сюда не затянешь!

— Так что, он здесь еще не был?

— Его сюда на аркане не затянешь!

«Вон почему он так мечется!»

— Абсолютно точно, первый. Ну и что?

— Как «ну и что»? — говорил Михаил Потапович, поглядывая на меня. — Как «ну и что»? Это ж твоя стройка!

— Абсолютно точно: моя. Ну и что?

— Как «ну и что», Петр Петрович? Ты же отвечаешь!

— Абсолютно точно, отвечаю. Ну так что?

— Как «ну так что», Петр Петрович? Вы же как строите!

— А как мы строим? — Гайдай дернулся и с тоской глянул на свои «Жигули».

— Странно: вы, главный инженер строительной организации, первый раз на такой стройке!

— Абсолютно точно: первый! — как бы с гордостью отвечал Гайдай. — Ну и что? Таких строек у меня знаете сколько!

— Так отвечать надо за каждую. Посмотрите, как вы строите!

Он посмотрел:

— А что тут такого? — И глянул на красневшего Михаила Потаповича и на бледного Алексея Алексеевича. — Все в порядке. Абсолютно точно.

— Как «все в порядке»? — восклицал Михаил Потапович. — Как «все в порядке», Петр Петрович? Ты ж посмотри: агрегат не центруется!

— Абсолютно точно, не центруется! — глянув и как бы обрадовавшись, в ту же секунду отвечал Гайдай. — Ну и что, что не центруется?

Я схватился за голову: «Кошмар какой-то!»

Гайдай усмехнулся и закурил.

— Ничего страшного, — говорил он, летая глазами. — Всегда не центруется. Абсолютно точно. Что мы, первый раз строим эти заводы?

— Как же ничего страшного? — кричал Михаил Потапович. — Дать заводу хорошую нагрузку, и фундамент полетит!

— Абсолютно точно! — сказал Гайдай, летая взглядом, и обнаружил, что сказал не то, когда мы все схватились за головы. Он сориентировался и повернулся к своим «Жигулям», но его поймал уже Алексей Алексеевич. — Нигде не летит, а у вас полетит! — И пошел ходить взад-вперед: — Что мы, первый раз строим? Везде не центруется и не летит, а у вас полетит!

— Так что, вы всюду так строите?