Смуглая чайка (сборник)

Тени от деревьев стали длиннее. «День проходит», — подумала Элен и пошла домой к матери забирать Араика. На обратном пути Элен все время казалось, что все знают про визит Геворка и смотрят на нее как-то подозрительно. Она еще больше растерялась, когда зашла в магазин за сахарным песком. Продавец — этот косоглазый льстец и подлиза Грантик, улыбаясь и подмигивая женщинам, находившимся в магазине, сказал: «Элен я отпущу без очереди, а почему, убьете — не скажу, секрет». Забыв про песок, невольно спросила: «Спички у вас есть?» «Для тебя найдутся», — отозвался Грантик. Если даже магазин будет полон данного товара, он произнесет свое неизменное выражение: «для тебя найдется». На выходе из магазина Элен показалось, что женщины повернулись и смотрят ей вслед, от чего ее лицо зарделось.

День был обычным, полным множества забот. В полдень полил сильный дождь, потом разноцветная радуга соединила между собой небо и землю. Небо было чистым-чистым, на нем не было ни клочка облака до самого вечера. Солнце поднялось, облокотилось на гору Кагнахач, подставив свое золотистое лицо, а потом оно внезапно скрылось, и небо потемнело, окрасилось во множество разноцветных красок — от чистого золота до бирюзы. В ближайшем лесу бесперебойно призывала ночная птица, потом стали опускаться сумерки, и то тут, то там высоко над головой, в небесной глубине засверкали первые звезды.

Элен уложила спать маленького, пухленького, тяжелого и теплого Араика, прочитала несколько страниц повести Валентина Распутина «Живи и помни». Не спалось… Вышла на веранду, встала перед открытым окном. В воздухе чувствовалось легкое, свежее дыхание влаги… «Опять идет дождь», — глядя на почерневшее небо, подумала Элен и, как и каждый день, снова подумала о Геворке. «Зачем пришел ты в тот день, Геворк? — беззвучно прошептала она. — Зачем разбудил старые страдания?..»

Немного спустя в небе сверкнула молния. Гром шумно прокатился над лесами. Еще мгновение — и дождь забарабанил по жести крыши. Тряслась, волновалась ночь, то раскрываясь белой вспышкой, то погружаясь в беспросветную тьму. Вместе с прохладным запахом сырой земли холодный ветер доносил запах раскрывшихся листьев и сухой крапивы.

Геворк появился в полночь…

Дождь давно прекратился, небо прояснилось, луна беспрепятственно плыла по дороге меж звезд. Геворк долго и тихо стучал в дверь. Элен открыла глаза, испугавшись в темноте. В дверь снова постучали. Она тихо подошла к окну и, увидев его, стоящего за дверью при свете луны, не поверила глазам.

— Геворк? — быстро выбегая на веранду, сказала она, еле сдерживая слезы. — Заходи… Поднимись… Случилось что?

Геворк медленно поднялся по лестнице. Он полностью промок.

— Я попал под дождь, — сказал он, чтобы что-нибудь сказать. — Сильный был дождь.

Мужнины вещи еще были, Элен быстро принесла их.

— Войди в комнату, переоденься, простынешь, — сказала она ласково, — я сейчас что-нибудь приготовлю покушать.

— Не нужно, Элен. — Геворк снял куртку. — Не промокает, смотри, вещи на мне сухие. — Он сел в кресло. — О еде тоже не беспокойся.

Геворк сел. Потом встал.

— Что-то случилось? — испуганно, с некоторым сомнением спросила Элен.

— Понимаешь, Элен, — тихим голосом начал он и замолчал, словно не мог найти подходящих слов, чтобы продолжить.

Элен внимательно посмотрела на него.

— Я пришел к тебе насовсем, — сразу выпалил Геворк, глубоко вздохнув. — Потому что не могу больше, — не поднимая глаз от пола, он тихо продолжил: — потому что без любви трудно жить. Где нет любви, там нету счастья.

— Ей сказал? — наконец, спросила Элен.

Геворк замотал головой.

— Нет, — сказал он. — Письмом сообщу. Сказал, что по делам еду в Степанакерт… И вот где я…

Элен ничего не могла сказать.

— Пойду поставлю чай, — сказала и вышла во двор, чтобы разжечь огонь в очаге.

«Боже мой, — шептала Элен, — неужели это и есть счастье?.. Он пришел, он еще любит… Действительно, любовь сама по себе — страдание, однако это единственный способ быть счастливым». Она разожгла огонь, наполнила чайник водой и поставила на треногу.

— Марина, — вдруг позвал Геворк.

Элен выпрямилась и встала у костра как вкопанная. В ее душе что-то произошло, разбилось… Подошла и оперлась на деревянные перила. Марина… Имя дочери назвал, не жены. Элен вспомнила его рассказы о дочери, ее голубых глазах, сладостном взгляде, о только что пробившихся двух зубиках. Вспомнила, представила ее, сидящую на коленях матери, радостную и счастливую, не ведающую, что для нее уготовили взрослые и умные люди.

Элен вошла в дом и встала у двери. Геворк заснул в кресле. Что делать? Открыть дверь и сказать: «Уходи»? Нет. Это невозможно. Элен ходила по комнате осторожно, бесшумно, останавливалась и смотрела на Геворка, снова ходила, прислушиваясь к необычным ночным звукам. Была бы возможность, оставила бы и ушла, ушла бы прочь. А куда, как? Ночь. Тишина.