Смуглая леди (сборник)

- Леди и джентльмены, минуту внимания! Самый молодой из нас прочтет стихи,

посвященные нашему дорогому новорожденному. Мистер Харт-младший, прошу!

Мальчик встал из-за стола, высокий, спокойный, независимый маленький

джентльмен, и вышел на середину. Под мышкой у него была папка. Он распахнул ее и

вынул лист бумаги, украшенный рамкой со шнурами и розами.

- Нет, сюда, - позвал его Бербедж и показал на место около хозяина. - И громко, здесь

ведь театр, а это, - он показал на дочерей хозяина, - ложа для дам и лордов. Читай, обращаясь к ним.

Мальчик выкинул вперед руку и начал читать. Конечно, не ахти какое было это

стихотворение, каждый начинающий мог скропать такое, но гости, слушая мальчишку, одобрительно порыкивали и кивали. Молодец парень, правильно догадался! Прямо как в

муниципалитете во время праздника.

Даже достопочтенный Кросс и тот легонько хлопнул два раза в ладоши, хотя если

хорошенько подумать, то было отчего ему, человеку ученому, насторожиться. "Жизнь не

только коротка, но и бессмысленна, - читал мальчишка, - вечно только искусство. Только

поэтам принадлежит бессмертие". ("Как это так - поэтам? - спрашивали потом друг друга

почтенные горожане. - А людям с праведной жизнью? Зачем же тогда и в церковь

ходить?")

- Все на свете - сон. И дом - это сон (великолепный, двухэтажный каменный дом на

площади, может быть, лучший в городе, окруженный прекрасным садом и цветником), и

стол, за которым мы все веселимся, и вечер, сошедший на нас, и горящие свечи, и наши

разговоры, наши радости и горе - все это сон..

- Да! Точно! - благочестиво кивнул головой Кросс. - А мы это забываем и продаем

жизнь вечную за чечевичную похлебку. И детей учим тому же. Истинно сказал Спаситель:

"Они слепые-поводыри слепых". Спасибо, милый!

- Горы, замки, храмы - весь земной шар когданибудь заколеблется, поплывет и

превратится в клочья тумана, - продолжал мальчик, - и останется одно пустое, холодное

небо. Мы состоим из того же вещества, что сны. И снами окружена маленькая жизнь -

непонятная и бессмысленная. Так сказал великий Просперо! Поэтому восславим же

сегодня великое искусство и тех творцов, которые служат ему, непреходящему, вечному, бессмертному, и сами становятся причастными вечной жизни.

Мальчик кончил, опустил руку, и все захлопали.

- Иди, иди сюда, мой милый, - сказал Бербедж растроганно, - иди, очень хорошо

сочинил и прочел. Молодец! Лист клади сюда, и вот тебе бокал, как взрослому, - пей!

Задвигались стулья, зазвенела посуда, и все потянулись к маленькому Харту с

бокалами, только мать откуда-то из-за угла закричала:

- Нет, нет, ему нельзя! Я вас прошу! И вообще сейчас уже поздно.

Достопочтенный Кросс - он все время сидел неподвижно, переждал, когда шум

стихнет, а потом спросил:

- Виллиам, милый, а кто такой Просперо? Я что-то не слыхал такого. Это из древних

или он итальянец?

- Это добрый волшебник из последней комедии дяди, - ответил мальчик.

- Ну, не очень-то он добрый, если говорит такие вещи, - усмехнулся Кросс. - Жизнь

для христианина - это не сон, а подвиг, мой любимый. И пресвятая апостольская церковь

тоже не сон, а твердыня, коя сотрет врата ада.

- Так это же стихи! Достопочтенный Кросс, стихи это! - крикнул Грин с другого конца

стола.

- Что ж, и царь-псалмопевец писал стихи, скромно и неумолимо вздохнул Кросс, - и

Библия разделена на стихи. И Нагорная проповедь тоже состоит из стихов. И все-таки все

они не сон. А земной шар не разлетится в туман, а по воле сотворившего его в один день

станет местом Страшного суда, где все получат по заслугам - и грешники, и праведники, и

словоблуды, и мытари. Пусть никто не забывает этого. Каким судом мерите, таким и вам

отмерится, учит Святое Писание. - И он слегка покосился на спокойного и равнодушного

ко всему Комба, который сейчас даже не слушал его. - Не повторяй больше этих негодных

стихов, мой ненаглядный.

Когда гости расходились, Шекспир шепнул Бербеджу: "Зайди ко мне". Он пришел и

застал Шекспира за столом. Увидев Ричарда, Шекспир отложил перо и встал.

- Это ты научил мальчика?

Бербедж засмеялся:

- Да нет, он сам.

Шекспир покачал головой:

- Скверно.

- Почему?

Шекспир положил перо, встал, пошел, сел на край постели и закрыл глаза. Лицо его

было очень утомленным.

- Тебе что, нездоровится? - спросил Ричард.

Шекспир ногой об ногу сбросил туфли и лег.

- Нет, ничего, - сказал он.

- Так почему же скверно? - спросил Бербедж.

- А потому, - ответил Шекспир, - что пастор прав. Не мальчишке в шестнадцать лет

повторять такие стихи. Это приходит в голову только перед самым концом. Когда человек

начинает, как сказал один умный француз, учиться умирать. Тогда он смотрит на свою

жизнь с другого конца, переоценивает ее заново, и оказывается, что и деньги, и земля, и

семья, и все житейские треволнения были только дурным сном. Он рассеивается, и вот ты

умираешь.

- Все? - спросил Бербедж. - Когда-то ты не так говорил об искусстве.

Шекспир открыл глаза и улыбнулся.

- О каком? О нашем с тобой? Ну что ж, мы не зря сунули в руки нашему Геркулесу

земной шар и написали: "Весь мир актерствует". Так оно, кажется, и есть, если поглядеть