Смуглая ведьма

— Сперва вода. Вода из моря, вода из облаков. — Она сложила ладони ковшиком и раскрыла их над котлом. И сейчас же в котле появилась вода, голубая, как из согретого солнцем озера, и стала выплескиваться наружу и возвращаться назад в котел. — И земля, наша земля, наши сердца.

Она щелкнула одной рукой, потом другой, и в котел посыпалась бурая земля.

— И воздух, песня ветра, дыхание тела. — Она распахнула руки и подула. И подобно музыке, воздух влился в котел с землей и водой.

— Теперь огонь, пламя и жар, начало и конец.

Она светилась, воздух вокруг нее мерцал, глаза горели синим огнем. Сорка выставила вперед руки ладонями вниз.

В котле загорелось пламя, заплясали искры.

— Все это подарил мне ваш отец. Это знак его любви и знак моей любви к нему. Вы, все трое, родились от этой любви.

Она швырнула в огонь котла три медных обруча и, кружа, отправила туда конский волос, собачью шерсть и перо, после чего влила кровь.

— Богиня дала мне и волю, и силу, сейчас, в этом месте я их применю. Пусть чары мои от опасности грозной детей защитят и потомство от них. Никто не посмеет поднять на них руку — на всех, кто от рода пойдет моего! Конь, сокол и пес пусть защитою служат в печали и в радости, в счастье, в борьбе. Свяжу я их клятвою кровной отныне, и станут угрозы они отводить — на черной земле и на воздухе легком, в огне и на море — вот воля моя. Да будет так!

Сорка высоко воздела руки и обратила лицо к небу.

Огонь взметнулся красным и золотым столбом, сердцевина которого светилась ярко-синим сиянием, и столб этот завивался и уходил вихрем в холодное зимнее небо.

Земля задрожала. Ледяная вода в ручье забурлила. А ветер завыл подобно загнанному волку.

Потом все стихло, замерло, и остались только трое детей. Крепко держась за руки, они следили за матерью, а та, теперь бледная как снег, вдруг покачнулась.

Брэнног шагнула к матери, но та помотала головой.

— Рано! Магия — это труд. Она дает, и она забирает. И мы еще не закончили. — Она сунула руку в котел и извлекла оттуда медные амулеты. — Для Брэнног — собака, для Эймона — сокол, для Тейган — конь. — Каждому из детей она надела на шею амулет. — Это ваши знаки и ваша защита. Они будут вас оберегать. Вы никогда не должны их снимать. Никогда! Если на вас этот оберег и вы верите в его силу, как верите в мою и свою собственную, то колдуну до вас не добраться. Однажды вы передадите свою силу тому, кто произойдет от вас. Вы сами поймете, кому именно. Станете рассказывать своим детям предание и петь им старые песни. Вы получите от меня этот дар, а потом передадите его дальше.

Тейган любовалась своим амулетом и с улыбкой вертела в ручках маленький овал.

— Красивый! Он похож на Аластара.

— В нем и есть частица Аластара, а еще тебя, меня и твоего отца, твоего брата и сестры. Неудивительно, что он красивый. — Она нагнулась поцеловать дочку в щеку. — Какие у меня прекрасные дети!

Она едва держалась на ногах, а когда с помощью Брэнног поднялась, пришлось подавить стон.

— Мне надо завершить круг. И все унести в дом.

— Мы поможем, — сказал Эймон, беря мать за руку.

Вместе с детьми она завершила магический круг и позволила им самим отнести все принадлежности в дом.

— Тебе надо отдохнуть. Садись к огню. — Брэнног подтолкнула мать в кресло. — Я заварю тебе снадобье.

— Да, и покрепче. И брату с сестрой покажи, как оно делается.

Малышка Тейган укутала ей плечи шалью, а Эймон накрыл колени пледом. Сорка улыбнулась. Она протянула руку к принесенной Брэнног кружке, но дочь отвела руку. Затем надавила на порез на ладони, пока три капли крови не упали в отвар.

— Кровь — это жизнь.

Сорка вздохнула.

— Да, это так. Спасибо тебе.

Выпив зелья, она уснула.

Глава 2

Неделю, а потом и другую она была здорова, и сила не уходила. Кэвон бился, шел напролом, подползал тайком, но она давала ему отпор.

Цвел терн, за ним распустились подснежники, и прибавляющийся день ото дня свет все больше говорил в пользу весны. Зима отступала.

Каждый вечер Сорка искала в огне своего Дайти. Когда получалось, говорила с ним, с риском для себя посылала к нему свою душу, чтобы та вернулась назад и принесла с собой его запах, голос, прикосновение — перед этим точно таким же образом напомнив ему о себе.

И тем самым укрепляя силы обоих.

О Кэвоне она ему ничего не рассказывала. Магия — это ее епархия. Против такого, как Кэвон, меч, кулак и даже воинская доблесть бессильны. Дом — до того, как она взяла в мужья Дайти, — принадлежал ей — значит, ей его и защищать. Как и детей, которых они вместе произвели на свет.

И все же она продолжала считать дни до Билтейна — дня, когда он вернется домой.

Дети росли и постигали новое. Какой-то голос у нее в голове неустанно твердил, что она должна обучить их всему, что умеет сама, причем как можно быстрее. Сорка не подвергала это сомнению.

Ночью, при свете очага и сальной свечи, она долгими часами записывала свои заговоры и заклинания, рецепты зелий и даже мысли, не обращая внимания ни на вой волков, ни на шум ветра.