Смута

Демид отошел, тихо ругаясь.

И вот как-то под вечер Адыл незаметно приблизился к Тимофею и тихо сказал:

– Завтра, мой друг, завтра…

– Чего? – встрепенулся Тимофей, почувствовав в голосе Адыла некую затаенную мысль.

– Завтра…

Он давно заметил, что Адыл относится к нему много лучше, чем к Демиду. В словах даже проскальзывало некое уважение. Но, к сожалению для Адыла, это ничего не могло изменить. Демид здесь был за главного.

Из степи подуло холодным ветерком. Все жались к огню. Игнат припомнил, как ходили на турок лет пятнадцать тому назад, еще при старом царе. А его Игнат сильно уважал. Считал, что с тех пор не было на Руси сильного царя.

– Как Иван-то скажет – сразу везде слыхать было!

– У тебя старый царь, как бог, – язвительно молвил Сенька. – Все с уст не сходит. Чего он тебе, золотом чашку помазал?

– Дурак ты, Сеня! – отмахнулся Игнат. – Не только золото я уважал. В жизни много другого было.

– Чего тогда с нами пошел? Злата не уважаешь – иди в монастырь! Там таких много!

– А ну бросьте вы базланить, пустобрехи! – зло выругался хмурый Демид. – Навязались вы на мою голову! Житья нет!

Все уже привыкли к тому, что время от времени Демид начинал злобствовать и упрекать своих спутников за никчемность. Одного только Тимофея не трогал. Но этому никто не удивлялся. Сенька даже справедливо рассудил про себя, что лучше бы Тимофей был за вожака. Но его слово ничего не решало.

Сам же Тимофей в разговор не вмешивался. Тихо лежал и смотрел в ночное небо. Звезды манили какой-то пугающей неизвестностью, тайной прошлого.

Завтра… Адыл сказал, завтра… И это слово каким-то томительным ожиданием жило в Тимофее до самого утра.

– Вон тот курган, видишь?

Тимофей посмотрел. Курган как курган. Сколько они прошли таких? Но Адыл в этот раз не врал. Он вывел их сюда тайными тропами, полагаясь только на свои особые приметы.

В этом безбрежном краю как будто еще жило воспоминание о старом времени, когда и татар, и казаков тут не было.

Как Тимофею сказывал его отец, когда-то давным-давно жили здесь неведомые народы и племена. От них осталось в земле много всякого добра. Он помнит, как мальчишкой видел у одного казака чудной меч. Рукоятка резная, красивая. А сам клинок небольшой, навроде ножа. Но такой работы даже в Москве не встретишь. Это была работа древнего кузнеца, знакомого с тайнами старого ремесла.

Казак хвалился, что нашел этот меч в потайном месте, где идолы древние схоронены. Его кто-то спросил, не боится ли он мести идолов за то, что клад чужой откопал? Казак рассмеялся и ответил, что сила идолов давно ушла, теперь они не страшнее детской куклы.

И Тимофей хорошо помнил, что казака того вскоре убили. И этому никто не придал значения. Сколько их умирало? Но Тимофей про этот меч не забывал. Помнил и про идолов. Проклятье живет в веках. Оно настигает человека везде и всюду, где бы он ни спрятался. Об этом и сейчас думал, когда ожидал известия от Адыла. Сразу решил, что если увидит хоть одного идола, сразу уйдет и обо всем забудет.

Адыл привел его к невысокому кургану, показал: здесь…

– Вот кабы лаюн нас не сдурманил! – весело проговорил Семен, но его веселья никто не поддержал.

Напоминание о бесе, который охраняет клады, не вызвало ни у кого восторга. А Игнат укоризненно глянул на Семена и покачал головой, как бы говоря, и чего тебе, дурень, неймется? Бесов дразнить – верная дорога в могилу. И совсем не за этим они сюда пришли. Копали долго. Временами кто-нибудь начинал распаляться.

– Да нет тут ничего! Зря копаем!

Но Адыл упорно молчал.

Вдруг лопата обо что-то чиркнула. Игнат копнул глубже. Пожелтевший череп взирал на них пустыми глазницами. Тимофей вздрогнул, помня об идолах. Но этот череп был человеческий.

– Вот он! – сказал Игнат, непонятно кого имея в виду.

– Еще мертвяка не видали! – уныло протянул Демид.

– Копай, – уверенно сказал Адыл. – Это здесь.

Мертвеца быстро обкопали и обнаружили рядом возле него древнее оружие. Оно лежало рядом, как будто бы для того, чтобы мертвец мог пользоваться им в иной жизни.

– Какой, однако! – восхитился Игнат, разглядывая старый кинжал.

– Дай поглядеть!

Всех охватило оживление.

– Это не татары!

– Какое – татары!

Все испытывали какое-то лихорадочное волнение. Каждый чего-то в спешке искал, оглядывая остальных.

То, что еще недавно казалось чем-то совсем несбыточным, ненастоящим, вдруг обрело плоть.

– А вот, гляди, гляди!

Говорили наперебой, каждый хотел выразить свое восхищение, а Тимофей, наблюдая за всем этим, подумал, как слаб человек. Еще недавно они немного боялись бесов-кладовиков, опасались проклятья, а также беспокоились о том, чтобы никто не увидел их, не прознал про их промысел. А теперь, увидев золотую утварь и оружие, вмиг забыли о своих страхах, были готовы смеяться до упаду. Золото завораживало, увлекало. И все земное отступало перед этим чувством.