Смута. Дилогия

Кавалькада из пяти всадников, один из которых, в богатой епанче, ехал немного впереди остальных, двигалась достаточно уверенно и спокойно. Когда первый из них поравнялся с проулком, я свистнул, и тотчас на проезжих налетела толпа неизвестных всадников, отделив переднего конного от остальных. На князя, а это был он, накинули куль из дерюги, буквально спеленавший его, выхватили из седла, и перекинув на заводную лошадь, неизвестные умчались прочь. Остальных сопровождающих нападающие просто повалили на землю, порезали сбрую на лошадях и скрылись в переулке.

В то же время не менее интересные события происходили около усадьбы князя Воротынского. Два всадника, проезжая мимо высоко забора, немного задержались, и после небольшой заминки через забор улетел какой-то непонятный предмет. Как только это было сделано, всадники пустились в галоп и скрылись в ближайшем переулке.

А непонятный предмет оказался коктейлем Молотова, только вместо бутылок были глиняные горшки, а вместо бензина — масло. Но и такая замена компонентов сработала как надо — во дворе усадьбы начался пожар, возникла суматоха, постепенно распространяющаяся на значительную часть города. А как же иначе, Москва была деревянная, и от одного пожара мог сгореть весь город.

А дальше была только бешеная скачка, запалённый хрип лошадей и мелькание деревьев, деревень и весей вдоль дороги. Князь лежал в возке, по-прежнему в дерюжном куле и обвязанный дополнительно веревкой. Перед самой Александровой слободой наш отряд сбавил скорость, и я обратился к Михаилу Васильевичу.

— Послушай меня, князь, и многое тебе станет ясно. Мы друг друга не знаем, но я должен помочь земле русской по воле пославших меня старцев. Было мне видение, что спасти ты должен её от врагов поганых и нашествия чужеземцев и инородцев. В этом же видении святые старцы поручили мне спасти тебя от смерти неминуемой на пиру у князя Воротынского, где Катька Шуйская, жена Дмитрия, уже подготовила отравленную чару мёда.

Не дали силы небесные свершиться непоправимому, вмешавшись в ход событий. Всё, что будет сказано — не мои слова, а повеление святых старцев. Нельзя тебе сейчас находиться в Москве или вблизи царя, должен ты быть постоянно при войске своём, и как можно быстрее освободить землю русскую от польско-литовской нечисти. И только после того, как последний вторгнувшийся на нашу землю враг будет уничтожен, можешь считать себя свободным от возложенного долга.

И не пытайся судить народ русский, если решит он поручить тебе обязанность хранить и защищать нашу землю. Не противься его воле и послужи ему, как и вере нашей православной. Ты нас не знаешь, и не ищи, сказать мне больше нечего, да и незачем, всё нужное уже сказано. Верёвки мы ослабим, ты легко сможешь освободиться от наложенных пут. Оружие впереди сложено, конь сзади привязан, перед тобой Александровская слобода, где ждёт войско верное. Служи земле русской и вере православной. А нас не ищи, велели старцы оставить тебя в неведении, кто помог тебе в трудную минуту. Прощай князь.

Немного отъехав от возка с Михаилом Васильевичем, я и скомандовал:

— Ходу, братья, ходу! Не задерживаемся, уходим!

Нас ждала дорога на Вологду, а там ладья с братьями и путь за океан, в Америку.

Конец первой книги

На русской реке Миссисипи

Благодарность

Спасибо жене Наталье Борисовне, просто за то что ты есть.

Часть 1

Глава 1

Где-то в Баренцевом море, июнь 1610 г., Никита Трубецкой

Будь милостив к нам, морской владыка, прости, если где ненароком возомнили о себе лишнего и чем-то обидели, человек слаб, и не ему меряться с тобою силами. Пошли хорошую погоду, попутный ветер и избави нас от ошибок и гордыни, — такую короткую молитву, своеобразную мантру, настраивающую на дальнюю дорогу и подводящую итог всем земным хлопотам, связанным с уходом в море, прочитал я про себя.

Подобный ритуал у меня сложился за годы, проведённые на морских просторах. Может кто-то посчитает такую традицию суеверием, но во всяком случае, она успокаивает и придаёт сил. А в дальней дороге это немалая поддержка.

— С богом, господа-товарищи, — громко сказанная и для всех привычная фраза любого человека, отправляющегося в путь от порога своего дома, как бы обозначила начало дальней дороги.

На подготовку нашего переселения было потрачено почти два года, и по меркам этого мира, огромные средства. Если перевести на привычные для нас деньги, то несколько миллионов долларов. И дело даже не столько в самих деньгах, а в тех усилиях, что потребовались для реализации планов. И как-то сами собой в голове стали всплывать события моей прошедшей жизни, в итоге которых я оказался тут, в начале семнадцатого века.