Смута. Том 1

Сухой щелчок почти утонул в шарканье многочисленных ног. Магниевая вспышка озарила подземелье нестерпимо-ярким светом, ударила по глазам, даже сквозь плотно сжатые веки и тень от опущенного капюшона.

И сразу же — выстрел.

Ирина Ивановна открыла глаза. Револьвер в её руке содрогнулся, изрыгая огонь, и она знала, что не промахнётся.

В подземелье мгновенно воцарился ад.

— Всем лежать! — загремел Две Мишени. — Ни с ме…

Кто-то из «тоннельщиков», наполовину ослепший от ярчайшей вспышки магния, всё-таки сумел извлечь револьвер и пальнуть в ответ, в темноту, наугад, пуля вжикнула по кирпичу.

Подполковник выстрелил ещё дважды, меняя позицию, Ирина Ивановна не отставала, правда, старалась бить по ногам.

И всё равно эсдеки и не думали сдаваться. Один с поистине медвежьим рёвом вскочил, ринулся слепо на подполковника — точнее, к едва угадываемой в темноте фигуре; нарвался на одну-единственную точную пулю, покатился по серому цементному полу, грязно и отчаянно ругаясь.

Несколько фигур из задних рядов попытались юркнуть в тот же тоннель, откуда явились, одного Ирина Ивановна срезала, но барабан её «нагана» опустел, пришлось потратить секунду, чтобы вскинуть второй револьвер, и не то двоим, не то троим удалось ускользнуть. Кто-то метнулся к здоровенным ящикам, которые тащил «тоннельный отряд», но опять же лишь для того, чтобы упасть на них с простреленной головой.

Упавшие продолжали отстреливаться и отстреливались, несмотря ни на что, пока сами не находили пулю.

Никто не сдавался, и никто не просил пощады.

А вот те, что юркнули в ведущую назад галерею, далеко не ушли — грохнул недалёкий взрыв, потянуло дымом; сработала минная ловушка подполковника.

И тут всё стихло.

Несколько мгновений тишины — и вдруг голос:

— Не стреляй, батюшка, не стреляй! Мастер я, по замкам, не из ихних!..

— Пахомыч, что ли?

— Пахомыч, Пахомыч! — истово зачастил слесарь, лежавший на полу среди неподвижных тел и вдруг как-то разом начавших стонать раненых. — Пахомыч я, Иваном кличут! Не губи, барин!

— Если расскажешь всё как на духу, не погублю. — Две Мишени склонялся над телами, проверяя, кто жив, кто нет.

Ирина Ивановна молчаливой тенью присоединилась к нему, быстро собирая оружие.

Пахомыч нашёлся очень скоро. Пожилой слесарь, в рабочей куртке и с полной инструментов сумкой.

— Ну, — с неопределённым выражением сказал Две Мишени, по-прежнему прикрывая лицо капюшоном, — помогай, коль от государя снисхождение получить хочешь.

…Убитых и раненых выносили на носилках через городские подвалы. Лица закрыты покрывалами, сбежавшихся зевак полиция отгоняла.

— Не толпись! Не толпись! Неча тут глазеть! Бонбисты, эвон, на собственной бонбе подвзорвались, — разом и оттеснял глазевших, и излагал свою версию событий усатый городовой.

— Точно говорю — на своей собственной и взорвались! — подтвердил офицер с погонами подполковника, подоспевший к месту действия. — Мы в корпусе взрыв все слышали. Видать, неаккуратно бомбу свою тащили…

Одна за другой подкатывали закрытые полицейские кареты, носилки грузили внутрь. Подоспел и дворцовый конвой, улицы оцепляли, толпа мало-помалу отступала, рассасывалась, вездесущие газетчики ещё не успели сюда добраться, кроме одного, из «Гатчинского курьера», успевшего сделать снимок и лихорадочно строчившего что-то в блокнот.

— Ну, голубчик Константин Сергеевич, рассказывайте. Да со всеми подробностями, ничего не упуская.

Генерал Дмитрий Павлович Немировский, глава корпуса, откинулся в кресле. Сбоку от его огромного стола под зелёным сукном устроился неприметный человек в партикулярном платье, с небольшими усиками на совершенно незапоминающемся, лишённом каких-то выдающихся черт лице. Только глаза были острые, колючие, внимательные.

— Рассказывать особенно нечего, — пожал плечами Две Мишени. — Всем известно, что титулярный советник господин Положинцев долгое время изучал не нанесённые на карты подземные ходы Гатчино, о чём составлял соответствующие отношения в дворцовую канцелярию. После обнаружения совершенно неизвестной галереи, ведущей от Приората к резиденции Его Величества, на советника Положинцева было совершено злодейское покушение, он выжил только Господним промыслом и чудом. После этого, как опять же известно, были предприняты известные меры предосторожности, мне лично показавшиеся недостаточными, о чём было составлено должное отношение… — Он в упор взглянул на человека в партикулярном. Тот кивнул.

— Понимая, что безопасность августейшей особы государя и всей августейшей семьи не может оставаться заложником бюрократических процедур, мы с коллежским секретарём госпожой Шульц взяли за правило проверять подвалы корпуса и те галереи, что были доступны. И вот… — Две Мишени развёл руками, — нам повезло. Или, вернее, не повезло инсургентам. Часть попала под наши пули, часть подорвалась на собственных бомбах. Основной заряд, как известно, остался цел и невредим, благодарение Господу.

— Вы их почти всех поубивали, подполковник, — недовольно сказал человек в сюртуке. — Вы и ваша госпожа Шульц. Почему не была заранее вызвана команда, почему…